Боевые действия на Черном море флот вел в основном против турецких приморских крепостей и морских коммуникаций. 29 апреля 1807 г. эскадра Черноморского флота в составе пяти линейных кораблей, пяти фрегатов и восьми вспомогательных судов атаковала турецкую крепость Анапа. Несмотря на ожесточенное сопротивление гарнизона, русские корабли подавили важнейшие береговые батареи, высадили десант и захватили Анапу [10. С. 431].
В ходе войны корабли неоднократно атаковали также турецкие укрепления на побережье Геленджикской бухты, крепости Суджу-Кале, Сухум-Кале и Поти. Частым бомбардировкам с моря подвергалась крепость Трапезунд (Трабзон), куда русские дважды высаживали десант.
На черноморском берегу особенное опасение возбуждала крепость Сухум-Кале. Хотя она находилась в Абхазии, принявшей подданство России, но в ней теперь заперлись восставшие: они убили своего прежнего властителя, преданного русским властям. Отправленный к Сухуму отряд из шести судов (один корабль, два фрегата, один тре- бак и две канонерские лодки), подойдя к укреплениям города на ружейный выстрел, бомбардировал их всю ночь, а утром высадил десант и после упорного кровопролитного боя овладел крепостью, потеряв убитыми и ранеными 109 человек. В крепости было взято 62 пушки и более 1000 пудов пороха.
Помимо действий против турецких крепостей, Черноморский флот вел борьбу с кораблями и перевозками противника с целью ослабить его военно-морские силы на Черном море и затруднить снабжение войск, находившихся на Кавказе.
В июле 1808 г., как только стало известно о выходе из Босфора значительной неприятельской эскадры, немедленно был отправлен на поиск неприятеля под началом контрадмирала Сарычева отряд, в который входили девять кораблей (три 100-пушечных, четыре 74-пушечных, два 54-пушечных) и два брига. Так как, по имевшимся сведениям, одна часть турецких судов пошла к анатолийскому берегу, а другая — к румелийскому, то Сарычеву предписывалось сначала истребить первый отряд, а потом — второй. Однако, когда Сарычев прибыл к анатолийскому берегу, ни в Синопе, ни в Самсуне неприятельских судов не оказалось; а между тем 11 июля турки с девятью кораблями и шестью фрегатами подошли и стали в виду Севастополя и, ничего не предприняв, 13 июля удалились в море. Но уже одно появление турок до того повлияло на местных татар, что враждебные нам группы начали собираться в Байдарской долине, дабы в случае высадки десанта помочь неприятелю.
Начавшееся с неудачи в военном отношении плавание эскадры Сарычева сопровождалось и плохими погодными условиями. Порывы ветра, обрушившиеся на эскадру в море, довершили те напасти, которым подвергся Черноморский флот за семилетнее управление им де Траверсе: многие суда тут же потеряли стеньги и нижние реи, мачты получили опасные повреждения, под баргоу- тами выступила конопать, обшивные доски расходились, кницы отходили от бимсов и кололись, даже несколько болтов вылезли из пазов наружу. Независимо от слабости корпуса судов, большая часть повреждений произошла по причине гнилости рангоута. Сарычев, сам видевший, как обломилась стеньги на корабле «Полтава», писал в частном письме к Языкову: «Удивляюсь, как она [стеньга] не слетела еще в гавани от тяжести наложенного на нее рангоута».
Кроме того, на судах не был полностью укомплектован рядовой состав, в связи с чем его пополнили 150 ребятишками, большей частью неграмотными малолетками, не знакомыми с требованиями службы.
Высшее начальство, недовольное Сарычевым, предписало ему немедленно выйти в море на поиски неприятеля, после чего отправиться к Варне и совместно с сухопутными войсками принудить к сдаче эту крепость. В августе усиленная эскадра Сарычева в составе 17 вымпелов (восемь кораблей, пять фрегатов, корвет, два брига и шхуна), прибыв к Варне, турецкого флота не обнаружила. Не имея сведений о наших сухопутных войсках и не зная силы и численности гарнизона Варны, Сарычев не решился ничего предпринять и направил эскадру к Севастополю.
На рассвете 17 августа наконец удалось обнаружить 11 неприятельских судов (два 100-пушечных и шесть двух- дечных кораблей, два больших фрегата и бриг). Турки, избегая встречи, поспешили удалиться. Тогда Сарычев отправил за ними четыре корабля и фрегат, являвшихся наиболее быстроходными, под началом контр-адмирала Клокачева, приказав тому приложить все старания и принудить неприятеля вступить в бой. Погоня продолжалась до вечера; передовые суда нашего отряда настолько приблизились к концевым турецким, что обменялись с ними несколькими выстрелами, не достигшими цели ввиду дальности расстояния. Тогда же у Сарычева появилось опасение, что посланный отряд может отдалиться на непредсказуемое расстояние, и он велел прекратить погоню. Полагая, что турки пошли в Босфор, но не решаясь удостовериться в том, Сарычев, хотя и не без сожаления, счел за лучшее взять курс на Севастополь.
Известие о занятии турками пунктов Кюстенджи и Ман- галии было поводом для посылки к румелийскому берегу отряда из четырех судов (три фрегата и бриг) под началом капитан-лейтенанта Стули, которому предписывалось прикрывать берега, занятые нашими войсками, наносить по мере возможности вред неприятелю и истреблять его суда. Но, к сожалению, развить энергичные действия отряду не удалось. Увидя турецкую эскадру в составе одного корабля, двух фрегатов, одного корвета и 29 мелких судов, Стули отправил в Севастополь бриг с известием о появлении турок и продолжал держаться около Варны, где встретил неприятельский отряд из пяти кораблей, в числе которых было два 100-пушечных. Но турки почему-то не обратили внимания на русские суда, и к вечеру их корабли скрылись из виду.
И только с 36-пушечным фрегатом «Назарет», принадлежавшем отряду Стули, случился досадный инцидент. Не разобрав сделанного начальником отряда сигнала о повороте, «Назарет» отделился от всех и с рассветом 4 октября оказался среди неприятельских судов. Два корабля, один 100-пушечный и другой двухдечный, подойдя с подветренной стороны, сделали по фрегату несколько выстрелов, но, не ввязываясь в бой, дали ему возможность удалиться. В своем донесении командир фрегата «Назарет» лейтенант Ланге представил случившееся едва ли не как подвиг, которым впоследствии прославился бриг «Меркурий»; на самом же деле раскрытые следствием подробности этого случая доказали растерянность командира и его готовность сдаться неприятелю, отсутствие на фрегате должной дисциплины, ссоры и интриги между Ланге и начальником отряда Стули, а также между офицерами фрегата. После разбора дела генерал-аудитор присудил разжаловать командира и четырех офицеров в матросы, но впоследствии офицеры были помилованы, а разжалован только один командир.
Отряд из Севастополя, прибывший на помощь Стули, не решился атаковать в Варне сильнейшую турецкую эскадру. Дело затянулось; из Севастополя был послан к Варне еще отряд, который, не найдя ни турок, ни первого отряда, возвратился в Севастополь.
В 1811 г. флот (10 кораблей, три фрегата и один бриг) под началом вице-адмирала Галла подходил к Варне, но не встретил там неприятельского флота. Посланный Галлом в Пендераклию капитан 1 ранга Быченский с двумя кораблями стремительным, отважным нападением захватил и увел построенные турками фрегат и корвет, которые впоследствии долго служили в нашем флоте под своими настоящими именами «Магубей-Субхан» и «Ша- гин-Гирей». По возвращении флота в Севастополь высылались только крейсеры: к Дунаю для поддержания сообщения с находящейся там флотилией и для наблюдения за движением турецкого флота и к восточному берегу для воспрепятствования сношениям неприятеля с местными жителями, а также для доставления провианта и разных припасов сухумскому гарнизону. При осенних бурях эти крейсеры получили значительные повреждения, а один из них, бриг Царь Константин, разбился между Анапой и Редут-Кале.
В продолжение этой войны, в то время как гребной Черноморский флот отличался примерной отвагой, энергией, в действиях корабельного, за исключением нескольких боевых эпизодов, замечалась какая-то странная вялость, нерешительность, а у отдельных начальников — крайняя осторожность, заставлявшая их избегать малейшего риска, что в значительной степени объяснялось печальным состоянием самого флота.
