Возвращение в базу происходило скрытно, обойдя на большом расстоянии вертолетоносец «Тетис‑Бей». При форсировании противолодочных рубежей в Северной Атлантике обстановка была более сложной, чем в первый раз, при следовании на Кубу, однако не сравнима с той, которую мы испытали в Саргассовом море. Навыки, приобретенные во время патрулирования в Бермудском треугольнике, нам очень пригодились, что позволило сравнительно успешно преодолеть все три противолодочных рубежа в Се‑верной Атлантике. Американцы, по‑видимому, уже сильно выдохлись, а англичане явно не располагали большими силами, чтобы существенно воздействовать на возвращающиеся подводные лодки. Так как в строю на нашей лодке был только один дизель, кроме того, оставалось очень мало топлива, обратный переход мы осуществляли на самом экономичном ходу 6–7 узлов в надводном положении, З узла – в подводном).
Хотелось бы отметить работу наших механиков, шутливо‑уважительно называемых подводниками «маслопупами». Не прекращая работы в свободное от вахт время с вышедшими из строя дизелями, мобилизуя последние силы, они все же сумели на подходе к Фарерам отремонтировать один из них. Опробовали его в режиме РДП. Дизель работал хорошо, что позволило скрытно проходить противолодочные рубежи, когда это было необходимо в этом режиме. Руководили работами по введению в строй дизеля командир БЧ‑5 капитан‑лейтенант‑инженер А. Г. Потапов и его командир группы старший лейтенант‑инженер Г. Р. Кобяков. Общее руководство осуществлял флагманский механик бригады капитан 2 ранга‑инженер В. В. Любимов. Как мы ни экономили топливо, но после прохода Фарер его осталось немного, стало ясно, что лодка до базы не дотянет. Пришлось, используя опыт подводников в период Великой Отечественной войны, идти на солярке, смешанной с машинным маслом. На нашу просьбу о заправке в районе Лофотенских островов к нам подошел танкер, но из‑за штормовой погоды заправиться не смогли. Так и прошли Норвежское море на солярке, разбавленной маслом. Но на траверзе острова Медвежий закончилась и это импровизированное топливо. Баренцово море пришлось идти под электромоторами. В двадцатых числах декабря возвратились в базу последними из лодок бригады. Встречал нас … лишь один начальник штаба подводных лодок 69‑й обпл капитан 2 ранга В. А Архипов. Сходили мы на берег с высоко поднятыми головами, с чувством до конца выполненного долга перед Родиной, с осознанием того, что мы не уронили честь советских подводников, сохранили верность присяге, воинскому долгу и Военно‑морскому флагу!
* * *
Мне хочется дать оценку работе своего экипажа. С чувством глубокого уважения и признательности, уже много лет спустя, хотелось бы выразить ещё раз благодарность моим бывшим сослуживцам‑подводникам, вахтенным офицерам и специалистам, волею судьбы оказавшихся на подводной лодке Б‑36 во время боевого похода в Саргассово море в период обострения Карибского кризиса. Вот их имена: старший помощник командира подводной лодки капитан‑лейтенант А. А. Копейкин, помощник командира капитан‑лейтенант А. П. Андреев, командир БЧ‑3 капитан лейтенант А. А. Мухтаров, командир торпедной группы старший лейтенант В. М. Кутьин, командир БЧ‑1 капитан‑лейтенант В. В. Наумов, командир рулевой группы лейтенант В. Н. Маслов, начальник радиотехнической службы старший лейтенант Ю. А. Жуков, командир группы ОСНАЗ Р. С. Аникин, инструктор‑гидроакустик мичман Панков, командир БЧ‑5 капитан‑лейтенант‑инженер А. Г. Потапов, командир группы мотористов старший лейтенант‑инженер Г. Р. Кобяков, замполит капитан З ранга В. Г. Сапаров, доктор подводной лодки капитан медицинской службы В. И. Буйневич, специалист по ядерному оружию старший лейтенант Помигуев, флагманский механик бригады капитан 2 ранга В. В. Любимов. Все они – настоящие Герои своей Родины! Ну, а если о них забыли, то своей рукой я вывожу слова: «Вы – Герои Саргассова моря, дорогие мои сослуживцы‑подводники! Может быть, кто‑нибудь из вас прочтёт мои воспоминания, если они когда‑либо будут опубликованы, подтверждаю опять и опять: «Вы – Герои Саргассова моря, передайте моё мнение своим потомкам». К сожалению, чиновники от ВМФ выделили для награждения экипажа нашей лодки только два Ордена Красной Звезды. Первым орденом был награждён командир БЧ‑3 капитан‑лейтенант А. А Мухтаров. По моему ходатайству второй Орден Красной Звезды был вручен инструктору‑гидро‑акустику мичману Панкову, спасавшего подводную лодку не однажды, благодаря своей высокой выучке, профессиональной компетенции, организо‑ванности и дисциплинированности. Своевременный, четкий доклад его об обнаружении противолодочных сил вероятного противника спасали положение, подводная лодка даже в самых экстремальных условиях ускользала от преследования. Работу и остального личного состава – матросов, старшин, мичманов и офицеров на походе также оцениваю достаточно высоко. Их самоотверженность и высокое чувство ответственности за качественное выполнение боевой задачи – вне всяких похвал! При месячном пребывании в тропиках, теряя сознание от невыносимой жары и перегрева организма, они находили в себе силы исполнять на боевых постах свой долг безропотно, ответственно, сознавая, что успех выполнения боевой задачи зависит от каждого матроса, от каждого старшины, мичмана или офицера. На лодке не было ни одной жалобы. Единственной просьбой, с которой обращались подводники, была просьба выйти на мостик, чтобы подышать свежим воздухом, когда представлялась такая возможность. Или просьба пройти в концевые отсеки, чтобы прийти в себя после изнурительной жары в моторном или дизельном отсеках. Высокую политическую и моральную подготовку личного состава подтверждает тот факт, что к концу боевого похода кандидатами КПСС стали 20 человек из экипажа.
На второй день после возвращения в базу меня вызвали на комиссию, прибывшую из Главного штаба ВМФ, возглавляемую контр‑адмиралом В. М. Прокофьевым. Могу сказать, что комиссия выявляла лишь негатив, поставила в вину выход из позиции по причине занятия района вертолетоносцем «Тетис‑Бей», потерю скрытности, когда по причине сложившихся обстоятельств, лодка вынуждена была всплыть в окружении противолодочных кораблей. Вынужденные обстоятельства в расчет не принимались. Выводы комиссии легли в основу директивы Главного штаба ВМФ, с которой офицеры из Управления Боевой подготовки разъезжали по флотам и в своих докладах повторяли небылицы о нарушении руководящих документов командирами подводных лодок бригады. Накопленный опыт по борьбе с противолодочными силами вероятного противника оставался втуне.
Большую моральную поддержку в этот период оказал командирам подводных лодок бригады командир 4‑й эскадры подводных лодок, контр‑адмирал Н. И. Ямщиков. В г. Полярном он собрал на совещание всех командиров подводных лодок эскадры, попросил меня подробно поделиться приобретённым опытом. Я был благодарен адмиралу, с удовольствием рассказал об опыте противодействия противолодочным силам вероятного противника. По многочисленным вопросам и тому вниманию, с которым меня слушали подводники, я понял, что многое им еще не было известно, и что наш опыт им может пригодится в будущем.
Были и другие встречи с офицерами нашей эскадры. Наши друзья‑подводники с других лодок искренно радовались, что мы вернулись здоровыми и живыми. При встрече с нашими офицерами член Военного совета Флота контр‑адмирал Сизов подтвердил нашу догадку: «… а мы вас живыми и не ждали!» Это свидетельствует о том, что руководству операции «К ама» была известна вся сложность военно‑политической обстановки в период Карибского кризиса, многое руководству было известно и об оперативно‑тактической обстановке в бассейне Саргассова моря, но никакую информацию на этот счёт ранее, при подготовке к походу и в процессе пребывания в Бермудском треугольнике, мы не получили. Но тогда это было оправдано, требовалось сохранить любую утечку информации. Но когда мы уже вошли в Саргассово море, молчание Главного штаба ВМФ вряд ли было оправданным. Только благодаря группе ОСНАЗ, зачастую с риском быть обнаруженными, мы по крупицам собирали из эфира вероятного противника нужную нам информацию по сложившейся обстановке в мире и в районах нашего патрулирования. Ведь по боевому распоряжению мы должны были скрытно перебазироваться в бухту Мариэль на Кубе, а пришлось заниматься боевым патрулированием в Бермудском треугольнике. Ну, раз так вышло, командиры лодок должны знать свои задачи, но они нам поставлены не были. Главный же штаб ВМФ засыпал нас сведениями о сборе урожая, героических делах тружеников села и города и др., т. е. третьестепенной информацией. Вот почему умудренный жизнью и опытом контр‑адмирал Сизов считал, что возвращение из похода наших лодок маловероятно, и как честный человек извинился перед нами за его Руководство. Я уже не говорю о том, что умолчание о Б‑130 едва не привела нас к гибели от таранного удара противолодочного корабля. Когда у нас вышли из строя оба бортовых дизеля, рассчитывать пришлось на себя, на своих механиков, на их профессиональные знания и опыт. Наши «маслопупы» под руководством флагманского механика бригады В. В. Любимова не подкачали, ввели в строй один их двух неисправных дизелей.
Много лет спустя, приходится констатировать, что запрет на передачу для лодок бригады всего того, что выходило за рамки обычной информации, исходил из личных указаний Главкома ВМФ С. Г. Горшкова офицерам Главного штаба ВМФ. Это были не зафиксированные документально, а устные указания главкома ВМФ офицерам штаба на том основании, что увеличение объёма передач на наши лодки могло бы стать козырем для аналитиков ВМС США в получении интересующих их сведений и раскрытию наших замыслов по операции «Кама». См., напр., Хухтхаузен П. [5, с. 234–237].
Главнокомандующий ВМФ, адмирал флота С. Г. Горшков всё же работу командиров подводных лодок нашей бригады оценил положительно. Так на бланках донесения комиссии, которая давала заключение о нашей работе в боевой походе, он написал резолюцию:
«… командиру в этой обстановке было виднее, как ему действовать. Командиров подводных лодок не наказывать».
Удостоверяю точность записи резолюции, мне её показали. Уж, наш главком СГ (так главкома с любовью называли на флоте) знал, что после вынужденного всплытия и зарядки аккумуляторной батареи, подводным лодкам удалось оторваться от преследования противолодочными силами, и до последнего дня Карибского кризиса они продолжали скрытно таить угрозу для флота вероятного противника. Действительно, наказывать нас за несуществующие прегрешения не стали, но и особенного продвижения по службе не было. Хотя, может быть, это не совсем точно. Наши командиры подводных лодок впоследствии командовали на Северном Флоте атомоходами, честно служили Отечеству. А это – своеобразное продвижение по службе. Кроме того, можно привести другие примеры профессионального роста офицеров бывшей 69‑й обпл. Так штурман нашей лодки Владлен Васильевич Наумов впоследствии, командуя подводным ракетоносцем стратегического назначения, получил звание «контр‑адмирал», во время службы в должности заместителя начальника ВВМУПП им. Ленинского Комсомола заочно окончил Военно‑морскую академию им. Гречко, а затем в течение пяти лет руководил испытанием новых кораблей в качестве председателя Комиссии Государственной приёмки. Начальник штаба 69‑й обпл СФ капитан 2 ранга В. А. Архипов в конце своей службы был назначен начальником Бакинского ВВМУ, ему было присвоено звание «вице‑адмирал».
Некоторое время спустя нас, командиров подводных лодок вместе с начальником штаба бригады капитаном 2 ранга В. А. Архиповым вызвали в Москву на коллегию Министерства Обороны СССР, которую проводил тогда первый заместитель Министра Обороны СССР маршал Гречко. В перерыве ко мне подошел маршал Баграмян и посоветовал подробнее осветить вопросы связи. Я выступал последним и, по совету Баграмяна, рассказал о проблемах связи, о необходимости всплытия лодки для зарядки аккумуляторной батареи. О трудностях похода маршал Гречко слушать не стал. Он не мог понять, почему подводная лодка каждую ночь должна подзаряжать батарею. Понял одно – нарушена скрытность, мы оказались на виду у американцев после всплытия подводной лодки. Вот как рассказывает об этом капитан 1 ранга в отставке Рюрик Кетов:
«Вопросы стали задавать один чуднее другого. Коля Шумков, например, докладывает о том, что вынужден всплывать для зарядки аккумуляторных батареей». А ему вопрос:
– Какая‑такая зарядка? Каких там батарей?
– На каком расстоянии от вас были американские корабли?
Ответ: «Метров 50–100».
– Что?! И вы не забросали их гранатами!?
Дошла очередь и до меня. Спрашивают:
– Почему по американским кораблям не стрелял? – кипятился Гречко.
Ответ: «Приказа не было».
– Да Вы что, без приказа сами сообразить не смогли?
Тут один из цековских дядечек постучал тихонько по стакану. Маршал, как ни кричал, сразу притих. Но долго не мог врубиться, почему мы вынуждены были всплывать. Ещё раз пояснили, что ходили мы на Кубу на дизельных подводных лодках, а не на атомных. Дошло!
– Как не на атомных?! – закричал маршал, сдёрнул с носа очки и… хвать ими по столу! Только стекла мелкими брызгами полетели. Оказывается, высшее военно‑политическое руководство страны полагало, что в Саргассово море были направлены атомные подводные лодки. Позднее стало известно, что одну атомную лодку всё‑таки планировали послать на Кубу, но выявилась какая‑то неисправность, и поход атомной лодки отставили».
Нам стало ясно, почему до сих пор в запылённых архивах Главного штаба ВМФ валяются наградные листы, составленные на Северном флоте на наших особенно отличившихся подводников – Героев Саргассова моря, если эти листы ещё не уничтожены. У вождя кубинской революции Фиделя Кастро было другое мнение о советских подводниках, находившихся в период Кубинского кризиса вблизи берегов Кубы. Встреча с ним состоялась ранней весной 1963 года в Североморске. На рейде Североморска в честь кубинского правительства состоялся парад кораблей, среди которых были и наши четыре подводные лодки. Фидель Кастро попросил представить ему Героев Саргассова моря. После официальной церемонии мою Б‑36 и дизельную ракетную лодку 629 проекта поставили рядом у причала. Длинный и высокий корпус ракетной подводной лодки заслонил нашу Б‑З6. Фидель Кастро посетил ракетную лодку, стоящую первым корпусом у причала, ему продемонстрировали выдвижение ракеты из шахты. На нашу лодку Кастро только взглянул, времени больше не оставалось, а может и потому, что сопровождающие его чиновники хотели продемонстрировать мощь субмарин с баллистическими ракетами. На банкет в честь кубинских гостей пригласили и нас, командиров подводных лодок. Следует отдать должное Командующему Северным флотом адмиралу Владимиру Афанасьевичу Касатонову, который с великолепной эрудицией и остроумием вел этот банкет. Сам произнес около 10 тостов, открылся нам со стороны, нам не ведомой, как дипломат, умный политик, государственный деятель, приятный собеседник и крупный военно‑морской начальник. Мне показалось, что некоторые чиновники от ВМФ ему в чём‑то завидуют. Скорей всего, завидуют его эрудиции, умению свободно вести дискуссию, обращать всеобщее внимание…
Заключение
Президенту США Джону Кеннеди, безусловно, было известно о том, что три подводные лодки русских вынуждены были всплыть для зарядки ак‑кумуляторных батарей. Из четырёх подводных лодок нашей бригады лишь Б‑4 (командир – капитан 2 ранга Р. А. Кетов, старший на борту – командир бригады капитан 2 ранга В. Н. Агафонов) не была обнаружена. Сколько же их, действительно, было развернуто в Саргассовом море, американцы не знали. В рамках выполнения операции «Кама», составной части плана «Анадырь» в летне‑осенний период 1962 года с разведывательными целями на Тихоокеанском театре действовали отдельные подводные лодки и других соединений. Известно, например, что в период Карибского кризиса подводная лодка Б‑88 (командир капитан 2 ранга К. Киреев) вела разведку вблизи Военно‑морской базы США Пёрл‑Харбор в полосе поиска АУГ с авианосцем «Констелейшн», а подводная лодка Б‑75 (командир – капитан 2 ранга Н. И. Натнёнков) вела разведку вблизи района Гуантанамо. Обе эти лодки также не были обнаружены американцами.
Знаменательно, что из трёх подводных лодок, вынужденных всплыть для зарядки батарей, две смогли после зарядки оторваться от противолодочных сил, чем доказали высокое профессиональное мастерство советских подводников. Армада противолодочных сил американцев так и не смогла выполнить указание президента Кеннеди – «держать всплывшие русские лодки всеми силами и средствами». Месячное противоборство бригады подводных лодок Северного флота с противолодочными силами американцев в Бермудском треугольнике в обстановке близкой к боевой, без сомнения, способствовало Советскому Правительству в оказании дополнительного давления на американскую сторону в целях выхода из кризисной ситуации.
Впервые после второй мировой войны американское побережье оказалось под угрозой со стороны Саргассова моря, теперь уже – от советских подводных лодок. Недаром для борьбы с подводными лодками нашей бригады в Саргассовом море американцы сосредоточили до 85 % противолодочных сил на Атлантике. Нами же был накоплен уникальный опыт тактического противоборства с этими силами и практический опыт по эксплуатации механизмов и устройств подводной лодки, их ремонту и восстановлению в условиях тропиков. Этот опыт, добытый с таким трудом и моральными издержками, следовало обобщить и распространить среди всех подводников Военноморского флота. К сожалению, в то время в Управлении Боевой подготовки Главного штаба ВМФ не нашлось руководителя, который мог бы доказать целесообразность распространения богатого опыта боевой службы подводных лодок нашей бригады в Бермудском треугольнике.
Конечно, нельзя сказать, что этот опыт не передавался совсем. Кое‑что удавалось распространить среди подводников во время проведения совещаний и конференций. Однако широкого освещения опыта по другим флотам не было. Правда, спустя много лет, стали изредка печататься отдельные статьи и сообщения о нашей одиссее. К примеру, вышла хорошая книга капитана 1 ранга запаса В. В. Шигина «Тайна исчезнувшей субмарины» [6], где кратко описываются события о действиях всех наших лодок бригады в Саргассовом море в дни Карибского кризиса. Надеюсь, что и эти мои воспоминания помогут морякам и всем тем, кто интересуется историей зарождения и развития Подводного Флота России, почувствовать атмосферу боевого духа, решимости, преданности Родине и верности Военно‑морскому Флагу подводников нашей бригады в дни драматических событий Карибского кризиса.
