После проведения советскими войсками Выборгской наступательной операции (10-20 июня 1944 года) создались благоприятные условия для освобождения от немецко-фашистских войск Финляндии и вывода ее из войны. Для немецкого командования исключительно большую роль играли морские коммуникации, связывающие порты Германии и Финляндии. Не меньшее значение морские коммуникации имели и для советской стороны.
Летом 1944 года для прикрытия Котки от ударов советской авиации немцы направили крейсер противовоздушной обороны «Ниобе», а для прикрытия своих конвоев в Финский и Выборгский заливы послали подводные лодки. Вскоре, однако, советские морские летчики потопили крейсер, а на маршрутах развертывания немецких подводных лодок и в районах их действия появились советские малые охотники. Один из них потопил подводную лодку U-250. Она была спущена на воду на верфи «Германия» в Киле 11 ноября 1943 года, а в середине декабря вошла в состав германского флота. Подводная лодка имела длину 67,0 и ширину 6,2 метра. Ее надводное водоизмещение равнялось 770 тоннам, надводная скорость — 17, а подводная — 7,5 узлам, глубина погружения 100 метров. Вооружение состояло из четырех носовых и одного кормового торпедных аппаратов, спаренной 37-мм артиллерийской установки и двух спаренных 20-мм зенитных автоматов. На лодке находилось четырнадцать запасных торпед. Кроме обычных, на нее были загружены новые (акустические) торпеды Т-5.
До середины лета 1944 года на ней отрабатывались задачи боевой подготовки в составе 5-й флотилии, базировавшейся в Киле. В конце июня 1944 года U-250 стали готовить к первому боевому походу, а 15 июля под командованием капитан-лейтенанта Вернера Карла Шмидта лодка вышла из Киля, взяв курс в открытую Балтику. Через пять дней лодка зашла в Военную гавань Таллина, где были пополнены запасы, и через три дня ушла в Хельсинки. Первый боевой поход проходил с 25 по 27 июля.
Во второй (и последний) боевой поход U-250 вышла в 21 час 29 июля 1944 года. На этот раз местом ее боевого патрулирования был пролив Бьерке-Зунд, где ее поджидал советский малый охотник МО-105 под командованием старшего лейтенанта Георгия Швалюка. Катер имел полное водоизмещение 56 тонн, длину 26,9, ширину 4,0 и осадку 1,5 метра, скорость — более 20 узлов. Вооружение состояло из двух 45-мм пушек, двух 12,7-мм пулеметов и двух бомбосбрасывателей.
Утром 30 июля МО-105 установил с подводной лодкой гидроакустический контакт и сразу сбросил большую серию глубинных бомб, после чего еще раз обследовал район и, не обнаружив лодку, прекратил поиск. Около полудня катер лег в дрейф, а команда получила разрешение на обед. Тем временем командир U-250 в перископ установил наблюдение за советским катером, а затем без особого труда торпедировал его. Условия для атаки были идеальными. Катер лежал в дрейфе. Гидроакустическая станция была выключена. Погода была прекрасная: полный штиль, а на безоблачном небе светило летнее солнце.
Вот как рассказал об этом эпизоде сам Шмидт: «До моего нападения на МО-105 меня не засекли, не преследовали. Не было слышно и разрывов глубинных бомб. К тому же командир катера не заслужил такой отрицательной характеристики; я на протяжении долгого времени наблюдал за его маневром через перископ перед тем, как выстрелить. Об обеде и отдыхе команды на палубе, не говоря уже о купающихся, не было и речи. Замечу, что в ожидании высадки противника за линией фронта нам следовало атаковать любую подвернувшуюся цель. Кроме того, морской охотник является целью, для которой одна торпеда — не расточительство. Ведь он сам по себе представляет опасность для подводной лодки».
В 12 часов 42 минуты с дистанции около 600 метров Шмидт выпустил по МО-105 из носового торпедного аппарата торпеду G7е. Она попала прямо в середину катера. От взрыва мгновенно погиб и малый охотник, и почти весь его экипаж; два человека получили ранения, а семерых взрывной волной выбросило за борт.
Гибель малого охотника МО-105 видели как с финского берега, так и с наблюдательного поста на острове Руонти. О потоплении катера немедленно доложили в штаб дивизиона малых охотников в Койвисто и одновременно выслали в этот район катер, который спас оставшихся в живых моряков.
В 13 часов 30 минут по тревоге на поиск вражеской подводной лодки вышел малый охотник МО-103 под командованием гвардии старшего лейтенанта Александра Петровича Коленко. Он решил, что, поскольку немецкая субмарина себя демаскировала, ее командир попытается покинуть Выборгский залив и уйти в море на большие глубины, поэтому начал поиск со стороны моря.
Следуя переменными галсами, с помощью гидроакустики катер прощупывал залив метр за метром, стараясь загнать лодку на мелководье. План Коленко удался: U-250 оказалась в западне. С моря ее ожидал советский катер, а со стороны берега — камни и мелководье. Шмидт подошел поближе к берегу и на глубине чуть более 30 метров положил лодку на грунт. В интересах скрытности на лодке выключили почти все механизмы: в отсеках тускло горели лампы аварийного освещения. Вскоре стало трудно дышать, так как заканчивался запас воздуха. К тому же истекал срок очередной зарядки аккумуляторных батарей. Но время работало на Шмидта: чем ближе к вечеру, тем больше шансов на спасение. С наступлением сумерек лодка оторвалась от грунта и на самом малом ходу стала уходить на северо-запад. Может быть, Шмидту и удалось бы вырваться из Выборгского залива, если бы совершенно случайно лодку не обнаружили с катерного тральщика. В 19 часов, выбрасывая за борт мусор, радист катера старший матрос Николай Бондарь прямо под катером увидел контур субмарины. Он немедленно доложил о подводной лодке командиру катера главному старшине В.Павлову, который сразу же объявил боевую тревогу и выпустил несколько белых ракет в сторону малого охотника.
Позже Николай Бондарь вспоминал: «Когда мы подошли к месту обнаружения, все, кто находился на верхней палубе, увидели на небольшом углублении грязно-серую рубку подводной лодки, а затем и весь ее сигарообразный корпус. Она то ложилась на грунт, то снова шла вперед. Такого мне наблюдать еще не приходилось. Катер в буквальном смысле слова завис над ней».
Бывший командир U-250 об этом эпизоде рассказывал так: «Приближающиеся катерные тральщики я принял за морских охотников. Мне пришлось отказаться от попытки атаки из-за их переменного курса. После потопления МО-105 на самом малом ходу и при осторожном пользовании перископом я вышел на середину фарватера с целью установить возможное передвижение судов в связи с ожидаемым десантом. С этого момента мне стало ясно, что началась погоня. Началась более чем через шесть часов после потопления МО-105».
В 19 часов 2 минуты Коленко увидел выпущенные с тральщика ракеты — условный сигнал об обнаружении подводной лодки. До тральщика было около трех миль. Увеличив ход до максимального, МО-Ю3 устремился в район обнаружения субмарины, а через 7 минут он установил с ней надежный гидроакустический контакт. Прозвучала команда: «Атака подводной лодки глубинными бомбами! Большую серию глубинных бомб приготовить! Глубина взрыва 15 метров!» Катер лег на боевой курс. По команде: «Бомбы товсь! Первая пошла!» за борт полетели глубинные бомбы. В первой серии минеры А.Куприянов и А.Горский сбросили две большие и три малые глубинные бомбы. Мощные взрывы подняли столб воды. Подводная лодка получила повреждения, правда незначительные. Она продолжала уходить тем же курсом, но пузырчатый след, выходивший на поверхность, выдавал ее место нахождения.
МО-103 развернулся и снова вышел в точку сброса бомб. На этот раз за борт сбросили пять больших глубинных бомб. Над морем поднялся столб воды и черного дыма, а на месте взрыва началось бурное выделение воздуха. На поверхность всплыли деревянные предметы, обмундирование. Выливающееся из поврежденных цистерн топливо разлилось огромным масляным пятном. Затем, к большому удивлению катерников, один за другим на поверхность всплыли шесть человек: все были живы.
Много лет спустя Вернер Карл Шмидт оставил такую запись: «...меня точно обнаружили. Я попытался опять вывести подлодку из узкого и мелкого пролива самым малым ходом над грунтом в северном направлении. Вскоре сбросили первые серии глубинных бомб, была повреждена носовая часть подлодки. Правда, поломки смогли быстро устранить. Но, очевидно, стал виден масляный след, так как глубинные бомбы впоследствии имели довольно-таки точные попадания... Удар, уничтоживший лодку, произошел после соприкосновения с грунтом в одном из мелких мест (18 метров) при нашей попытке освободиться задним ходом. Очевидно, я застрял на юго-восточном краю мели, находящейся перед проливом...».
От взрыва большой глубинной бомбы на лодке вышли из строя главные двигатели, погас свет, в отсеки начала поступать вода. В живых остались только шесть человек во главе с командиром лодки Шмидтом. Все они находились в центральном посту.
Командир катера МО-103 Александр Коленко о потоплении подводной лодки U-250 писал: «На поверхности вода сильно бурлила от выходившего из подводной лодки воздуха. Казалось, там продували балластные цистерны и готовились всплыть. У меня артиллерийское вооружение по сравнению с U-250 было более слабым. Но я думал только про то, что или она меня, или я ее уничтожу. Перед глазами стояли ребята с погибшего МО-105.
Для страховки решил сбросить еще одну глубинную бомбу с установкой взрывателя на глубину 15 метров. Сделав две циркуляции вокруг расползавшегося масляного пятна, я дал команду. Бомба пошла вниз. Но, видимо, попав в корпус лодки на небольшой глубине, она соскользнула и взорвалась у борта. Потом я видел эту пробоину в районе дизелей. Они от взрыва были брошены друг на друга. По правому борту также имелась пробоина размером около тридцати квадратных метров».
Бывший трюмный машинист U-250 ефрейтор Рудольф Чарнке рассказывал следующее: «Моим вахтенным постом на U-250 являлся центральный отсек, где я должен был обслуживать дифферентовочное устройство. А именно: в соответствии с данными унтер-офицера машиниста я обеспечивал дифферентовку, прием балласта и продувку цистерн.
В момент сброса глубинных бомб русским сторожевым катером я как раз дежурил в центральном отсеке. Первая серия из пяти глубинных бомб в нашу подлодку не попала, в то время как вторая, опять же состоявшая из пяти бомб, опустилась ближе к корпусу лодки, вызвала сильные сотрясения внутри нее и незначительные повреждения корпуса. Последняя большая глубинная бомба, попавшая прямо в корпус, вывела, очевидно, из строя все машинное отделение и находящиеся там установки. Лодка потеряла плавучесть, свет погас, и произошел сильный прорыв воды. Команда надела спасательные жилеты.
Старшие штурманы Гюнтер Ридель и Германн-Хайнрих Дирк открыли рубочный люк. Переборки с граничащими отсеками были открыты. Вода сильным потоком прорвалась в центральный отсек. Ее становилось все больше. Через несколько секунд вода доставала мне уже до груди. Тогда я залез в рубку, стал за перископ. И стал время от времени проверять рукой, насколько сильна струя льющейся через люк воды, для того чтобы при случае поднырнуть к выходу. Как только давление более или менее выровнялось и уменьшилась сила льющейся в подлодку воды, мне удалось вынырнуть из воздушного пузыря вниз. Вернее, из воздушной подушки, имеющей давление уже приблизительно в три атмосферы. Я выбрался через комингс наверх, то есть с 30-метровой глубины на поверхность воды. Когда я вынырнул, вылившееся масло сразу же залепило глаза и склеило волосы, так что я абсолютно не заметил, как русские моряки выловили меня из воды».
В вахтенном журнале МО-103 появилась запись: «19.40. Потоплена подводная лодка противника. Взяты в плен шесть человек экипажа. Широта 60 градусов 27,9 минуты N, долгота 28 градусов 24,9 минуты Ost. Поставлена веха».
Эта была большая победа советских моряков. Не так много было уничтожено ими германских подводных лодок, а тут еще и взяты в плен шесть человек, но самое важное — на борту потопленной подводной лодки находились секретные торпеды с акустической системой наведения.
Немцы предприняли попытку добить свою подводную лодку, чтобы русские не смогли ее поднять и разгадать секрет акустических торпед. Для этого они выделили отряд катеров под командованием капитана 3 ранга Хольцанфеля. На катера загрузили три мощные мины со специальными взрывателями и около тридцати глубинных бомб. Однако эти попытки были пресечены кораблями Балтийского флота. U-250 подняли и 15 сентября 1944 года поставили в сухой док в Кронштадте.
О захвате торпед Т-5 было сообщено премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю, который обратился к Сталину со следующей просьбой:
«Личное и строго секретное послание от господина Черчилля
маршалу Сталину:
1. Адмиралтейство попросило меня обратиться к Вам за помощью по небольшому, но важному делу. Советский Военно-Морской Флот информировал Адмиралтейство о том, что в захваченной в Таллине подводной лодке были обнаружены две германские акустические торпеды Т-5. Это — единственный известный тип торпед, управляемых на основе принципов акустики. Он является весьма эффективным не только против торговых судов, но и против эскортных кораблей. Хотя эта торпеда еще не применяется широко, при помощи ее было потоплено и повреждено 24 британских эскортных судна. В том числе 5 судов из состава конвоев, направляющихся в Северную Россию.
2. Наши специалисты изобрели особый прибор. Он обеспечивает некоторую защиту от этой торпеды и установлен на британских эсминцах, используемых в настоящее время советским Военно-Морским Флотом. Однако изучение образца торпеды Т-5 было бы крайне ценным для изыскания дополнительных контрмер. Адмирал Арчер просил советские военно-морские власти о том, чтобы одна из двух торпед была немедленно предоставлена для изучения и практического испытания в Соединенном Королевстве. Мне сообщают, что советские военно-морские власти не исключают такой возможности, но что вопрос все еще находится на рассмотрении.
3. Я уверен, что Вы признаете ту большую помощь, которую советский Военно-Морской Флот может оказать Королевскому военно-морскому флоту при немедленной отправке одной торпеды в Соединенное Королевство. Признаете, если я напомню Вам о том, что в течение многих истекших месяцев противник готовился начать большую подводную войну при помощи новых лодок, обладающих огромной скоростью под водой. Это привело бы к увеличению всякого рода трудностей в деле переброски войск Соединенных Штатов и снабжения через океан на оба театра войны. Мы считаем получение одной торпеды Т-5 настолько срочным делом, что были бы готовы направить за торпедой британский самолет в любое удобное для Вас место.
4. Поэтому прошу Вас обратить Ваше внимание на это дело. Оно становится еще более важным ввиду того, что немцы, возможно, передали чертежи торпеды японскому военно-морскому флоту. Адмиралтейство с радостью предоставит советскому Военно-Морскому Флоту все результаты своих исследований и экспериментов с торпедой. А также — любую новую защитную аппаратуру, сконструированную впоследствии.
30 ноября 1944 года».
На это письмо Сталин ответил:
«Получил Ваше послание о немецкой торпеде Т-5. Советскими моряками действительно были захвачены две немецкие акустические торпеды, которые сейчас изучаются нашими специалистами. К сожалению, мы лишены возможности послать в Англию одну из указанных торпед, так как обе имеют повреждения от взрыва. Для изучения и испытания торпеды приходится поврежденные части одной заменять частями другой. В связи с этим возможны два варианта:
либо получаемые по мере изучения чертежи и описания будут немедленно передаваться Британской военной миссии и по окончанию изучения и испытания торпеда будет отдана в распоряжение Британского Адмиралтейства. Либо британским специалистам следует немедленно выехать в Советский Союз и на месте изучить в деталях торпеду, сняв с нее чертежи. Мы готовы предоставить Вам любую из этих возможностей.
14 декабря 1944 года».
Англичанам не терпелось как можно быстрее заполучить либо торпеду, либо ее чертежи. Черчилль снова направляет послание Сталину:
«Отвечая на Ваше послание о германской торпеде, сообщаю Вам, что я вполне понимаю невозможность немедленно передать одну из этих торпед в Англию. Я предпочитаю второй из двух предложенных Вами вариантов: чтобы британские специалисты выехали в Советский Союз для изучения торпеды на месте. Мне сообщают, что советский Военно-Морской Флот рассчитывает провести испытания в начале января, и Адмиралтейство полагает, что будет весьма удобно, если офицер Адмиралтейства отправится следующим конвоем. Таким образом, он своевременно прибудет к испытаниям. Я очень благодарен за Вашу помощь в этом деле и прошу Адмиралтейство договориться о деталях через Британскую миссию.
23 декабря 1944 года».
В конце концов англичане получили все сведения о торпеде Т-5. Это оказало существенное влияние на последующий ход битвы за Атлантику.
В год празднования 300-летия Российского флота в Кронштадте установили памятный знак в память о гибели советских и немецких моряков. Надпись сделана на русском и немецком языках: «Примиренные смертью — взывают к миру».
<< Назад Вперёд>>
