История Русского флота

Мученики Цусимы "Бородино"

...Плана боя не было. Командирам передали инструкцию: в случае выхода из строя "Суворова" эскадру ведет "Император Александр III", если и он выйдет из строя, то - "Бородино" и т. д.

Ночью 13 мая эскадра вошла в Корейский пролив. На "Бородино" никто не спал. Все с напряжением всматривались в темноту, не подозревая, что за эскадрой крадется японский вспомогательный крейсер "Синано-Мару", передавая адмиралу Того первые сведения о появлении русской эскадры.

Взошедшее солнце окончательно рассеяло надежды на прорыв во Владивосток незамеченными: на горизонте, густо дымя своими двумя короткими трубами, параллельно курсу эскадры шел японский легкий крейсер "Идзуми". Затем, то появляясь, то исчезая на вид эскадры начали выходить другие передовые отряды японского флота. И наконец на горизонте из призрачной дымки появились главные силы адмирала Того, ведомые легендарным броненосцем "Микаса"...

Капитан 1-го ранга Серебренников приказал собрать команду на шканцах. Он произнес краткую речь, призывая всех поддержать честь корабля. Когда командир "Бородино" кончил говорить, горны и барабаны, сопровождаемые колоколами громкого боя, ударили боевую тревогу. Экипаж броненосца "Бородино" разбежался по боевым постам. Было 13:32 14 мая 1905 г...

13:49. По сигналу с "Суворова" "бить по головному" "Бородино" открыл огонь по противнику.

Почти одновременно в 14:25 и 14:30, охваченные пожаром, вышли из строя оба флагманских корабля русской эскадры: "Суворов" и "Ослябя". В этот же момент с "Орла" увидели, как вправо из кильватерной колонны выкатился "Бородино", на котором (не в первый уже раз за время похода) отказала рулевая машина. Но даже находясь вне строя, "Бородино" не прекращал огня и продолжал энергично стрелять из своей кормовой 12-дюймовой башни через корму "Орла". Корабль имел заметный крен (с "Орла" видели, как большая волна вкатилась в кормовой каземат "Бородино"), но на нем не было заметно крупных повреждений. На носовом мостике пылал большой пожар вокруг боевой рубки: горели койки, которыми была для защиты от осколков обложена броня рубки. Находившийся в носовом каземате у 75-мм орудия матрос Семен Ющин также заметил, что стрельба неожиданно прекратилась, а "Бородино", выкатившись из строя вправо, шел в одиночестве. В 14:45, исправив повреждение руля, "Бородино" начал занимать свое место в строю в кильватер "Императору Александру III", возглавлявшему теперь эскадру. Когда он шел на свое место, вызвав новое замешательство в строю, японский авизо "Чихая", шедший с нестреляющего борта 2-го боевого отряда японцев, выпустил в "Бородино" две торпеды, которые прошли мимо.

В 14:49, когда "Бородино" снова занял свое место в строю, в боевую рубку попали сразу два снаряда: 12" и 6", разрушившие весь мостик. Старший штурман, лейтенант Чайковский и младший штурман, мичман де Ливрон были разорваны на куски. Старший минер, лейтенант Геркен был отнесен в бессознательном состоянии в операционный пункт. Старший артиллерист броненосца, лейтенант Завалишин, сам спустился с мостика, зажимая руками распоротый осколками живот. Он не дошел до операционного пункта: из его распоротого живота вывалились внутренности, он упал и через несколько минут умер. Были убиты сигнальщики, рассыльные и рулевые. Капитан 1-го ранга Серебренников был ранен осколком в шею, другой осколок оторвал у командира кисть левой руки. Боевая рубка с артиллерийскими приборами, со штурвалом, машинным телеграфом и переговорными трубам окончательно вышла из строя. Управление кораблем перешло в центральный пост. Командование принял старший офицер броненосца, капитан 2-го ранга Макаров. Было 15:10...

В 15:20 охваченный пожаром "Император Александр III" с сильным креном вышел из строя, и эскадру возглавил "Бородино". Видя, что отряд японских броненосных крейсеров адмирала Камимура сильно обогнал нашу эскадру, "Бородино" в 15:35 сделал вторую попытку прорваться под кормой противника на север. Повернув на 8 румбов, "Бородино" взял курс на север, ведя за собою эскадру. До хвостового японского крейсера "Адзума" было около 30 кабельтовых. Адмирал Камимура немедленно повернул свой отряд последовательно на 16 румбов влево и перенес бой на свой левый борт. В это же время адмирал Того закончил свой поворот "вдруг" на 16 румбов и обе эскадры оказались на почти параллельных курсах: русская на север и японская, идущая на северо-запад. Впереди - 1-й боевой отряд Того в обратном строю кильватера во главе с броненосным крейсером "Ниссин", несколько позади боевой отряд Камимура. Японцы быстро обгоняли русскую эскадру, снова охватывая железным кольцом ее голову. В этот момент противник обнаружил вышедший из строя "Суворов" и обрушил на него огонь. Пытаясь прикрыть "Суворова", "Бородино" повернул на ост, ведя огонь всей своей артиллерией и в свою очередь засыпаемый снарядами. Выходили из строя орудия и люди, выходили из строя приборы, увеличивалось число пробоин в бортах. Управление броненосцем из центрального поста оказалось делом чрезвычайно сложным. Чтобы следить за боем и принимать соответствующие решения, капитан 2-го ранга Макаров должен был находиться или в батарейной палубе, или в одной из орудийных башен. Свои приказы он отдавал голосом по переговорной трубе в центральный пост, расположенный почти на самом днище броненосца, а оттуда эти приказы, повторенные другим офицером, уже поступали на другие боевые посты корабля. Гром орудий, взрывы японских снарядов, крики матросов трюмно-пожарного дивизиона, вопли раненых, слившись в одну страшную какофонию, мешали управлению кораблем.

В 15:30 в кормовую часть "Бородино" попал 12" снаряд. Начался пожар. Через пробоину, благодаря сильной зыби, хлынула вода. Туда был отправлен трюмно-пожарный дивизион под командованием юнкера Гончарова, которому удалось быстро ликвидировать пожар и остановить доступ воды. В носовом каземате был тяжело ранен осколками поручик граф Беннингсен, а в кормовой батарее 75-мм орудий мичману Прикот оторвало обе ноги. 12" снаряд сбил командирский колпак носовой башни главного калибра, обезглавив ее командира лейтенанта Фукса. Капитан 1-го ранга Серебренников лежал на перевязочном пункте. Известие о его ранении произвело удручающее впечатление на команду и, когда наступил перерыв в бою, многие матросы приходили на пункт, чтобы узнать, как он себя чувствует. Капитан 1-го ранга Серебренников находился в сознании, интересовался ходом боя и по мере сил ободрял команду. Отчаянно маневрируя в стальных тисках японского флота, "Бородино" повернул вправо, а затем лег на юго-восток и, прикрывшись туманом и дымом, вывел эскадру из боевого соприкосновения с противником. Было 16:45...

Воспользовавшись перерывом, на "Бородино" на скорую руку пытались отремонтировать главные повреждения. Люди стали подниматься наверх. В носовой каземат вернулся с перевязки поручик Беннингсен. Поинтересовавшись у матросов, как идет бой, поручик вздохнул: "Эх, сунулись мы, неучи, воевать!". "Бородино" имел небольшой крен на правый борт. С верхней палубы кто-то кричал, чтобы на срез тащили пластырь. Комендоры ремонтировали поврежденные орудия. Убирали убитых...

Оторвавшись от противника, "Бородино", описав большую циркуляцию, стал выходить на старый курс норд-ост 23. Было около 17:00. Поредевшая колонна русских кораблей повернула за "Бородино". В кильватер "Бородино" шел "Орел", за ним - "Наварин", "Нахимов", "Александр", "Сисой", "Николай 1", "Апраксин", "Сенявин" и "Ушаков". Сзади отдельно следовали крейсеры с уцелевшими транспортами. На траверзе "Бородино" держался "Изумруд". В течение примерно часа русские корабли шли за "Бородино" на север, не преследуемые противником. Полагая, что русские повернули на юг, адмирал Того проскочил к Цусимскому проливу и временно потерял боевой контакт с русской эскадрой. Адмирал Камимура также потерял из вида русскую эскадру и, ведя поиск ее на юге, разошелся с адмиралом Того и поэтому повернул на северо-запад с целью сблизиться со своим командующим. Однако, узнав по радио, что Того идет на юг, Камимура снова повернул свой отряд к южному входу в Цусимский пролив. Японцы вели поиск на юге, а русская эскадра, ведомая "Бородино", уходила на север, прикрываясь клочьями тумана. Но, как вспоминает один из очевидцев, покрашенные в желтый цвет трубы русских кораблей светили из тумана, как маяки. Легкие крейсеры противника наконец обнаружили русских и по радио сообщили об этом адмиралу Того. Того и Камимура развернули свои боевые отряды на север и полным ходом начали преследование. Около 18:00 японцы стали нагонять русскую эскадру, сближаясь с ней на параллельных курсах. Справа от колонны русских кораблей "Микаса" под флагом адмирала Того вел отряд из трех броненосцев и других броненосных крейсеров "Касуга" и "Ниссин". На некотором расстоянии из тумана проглядывали силуэты легких крейсеров. Слева, несколько позади траверза русской эскадры, зарываясь тупыми носами во встречную волну и оставляя за собой шлейфы густого черного дыма, шли шесть броненосных крейсеров адмирала Камимура. Верный своей тактике Того обогнал русскую эскадру и обрушил концентрированный огонь всех своих кораблей на идущий головным "Бородино". Склоняясь к западу, "Бородино", вел ответный огонь по противнику. На нем еще действовала кормовая 12-дюймовая башня, которой командовал лейтенант Яковлев и три шестидюймовых башни правого борта, огнем которых управляли мичманы Транецкий и Жалкевич. В боевой рубке "Бородино" бушевал пожар, рвались ящики с 47-мм снарядами. Капитан 2-го ранга Макаров был ранен и пошел на перевязку, но до перевязочного пункта не дошел и куда он делся, никто не знал. Один за другим были убиты мичманы Протасьев, Отт и Кочуков. В носовом каземате был убит поручик, граф Беннингсен. Командование кораблем принял лейтенант Матковский. На жилой палубе правого борта в носу вспыхнул пожар. Его быстро потушили, беря воду прямо с палубы, поскольку все под жилой палубой с правого борта было залито водой. "Бородино" продолжал идти вперед под сосредоточенным огнем двенадцати японских кораблей. Снаряды сыпались на него непрерывно, причем множество попаданий приходилось в ватерлинию, и разрывы снарядов поднимали огромные столбы воды. Ответный огонь броненосца ослабевал, в нескольких местах корабля бушевали пожары. По словам некоторых очевидцев "Бородино" горел, как "деревенская изба", все более склоняясь к западу и приведя всю эскадру с курса норд на норд-вест...

В каземат носовых 75-мм орудий "Бородино" прибежал сверху сигнальщик в разорванной форменке, с окровавленным лицом и дикими глазами: "Где офицеры?" - заорал он, оглядываясь по сторонам. Ему показали на труп Беннингсена. "Наверху не осталось ни одного офицера,- почти в истерике кричал сигнальщик.- Ищем по всем отделениям и никого не находим. Либо убиты, либо ранены. Командовать кораблем некому!" И он убежал в сторону кормы...

Броненосец "Бородино", содрогаясь от взрывов, продолжал кружиться на одном месте, водя за собою эскадру. По-видимому, он управлялся только матросами. Куда держал корабль курс? Неизвестно. Практически он ходил по кругу, а вся эскадра при двух живых адмиралах и многих капитанах 1-го ранга плелась за ним, как бараны за вожаком. Наблюдая за маневрами "Бородино" с мостика броненосца "Император Николай 1" контр-адмирал Небогатов, опустив бинокль, сказал офицерам своего штаба, что он не понимает, почему мы все кружимся на одном месте и облегчаем себя расстреливать, когда было уже несколько удобных моментов оторваться от противника. Небогатов видел, что командовать эскадрой с гибелью "Суворова" и "Осляби" некому, но не считал себя в праве принять командование, не зная ничего о судьбе Рожественского и Фелькерзама, а также подчиняясь приказу Рожественского о том, что в случае выхода из строя головного корабля, эскадру ведет следующий мателот..."

В носовом каземате "Бородино" оставшийся за старшего кондуктор Чепакин сказал уцелевшим матросам: "У нас не осталось ни одного офицера. Некому командовать кораблем. Что теперь делать? Японцы больше всего жарят по нашему судну, потому что оно идет головным. "Бородино" уже настолько избит, что пора бы ему пристроиться в хвосте эскадры и хоть немножко отдохнуть. А начни мы сейчас повертывать, вся эскадра повернет за нами".

Темнело. Из-за нестреляющего борта японских броненосцев появились флотилии миноносцев, ринувшихся в атаку на "Бородино". Было еще достаточно светло и миноносцы были отогнаны огнем артиллерии. Однако в этот момент в носовом каземате "Бородино" услышали крики с верхней палубы: "Все наверх! Спасайся!". Все заметались, загалдели, не понимая, что произошло на корабле и откуда угрожает бедствие. (Возможно, были замечены выпущенные японскими миноносцами торпеды). А между тем, четко маневрируя и перестраиваясь, как на Императорском смотре, отряды Того и Камимура продолжали расстрел "Бородино". Пожар на "Бородино" охватил всю корму и правый борт. Горели кают-компания, адмиральские помещения, ростры, кормовые мостики, на которых рвались 47-мм снаряды. Языки пламени поднимались до марса грот-мачты. Пожары бушевали на правом срезе и в батарее, откуда пламя выбивалось через артиллерийские порты. С идущих сзади кораблей видели, как в "Бородино" один за другим попадают снаряды противника. И сквозь вихрь огня и дыма продолжали вести огонь кормовая 12-дюймовая и средняя 6" башни героического броненосца...

В носовом каземате "Бородино" также бушевал пожар. Все орудия уже были разбиты или вылетели из цапф. Из элеватора валил дым. Огонь подбирался к снарядам, поданным из погреба, а в живых осталось только двое: кондуктор Чепакин и матрос Ющин. Кондуктор начал выбрасывать снаряды за борт и приказал Ющину бежать на корму и позвать на помощь людей, чтобы справиться с пожаром. Ющин побежал к корме броненосца. На каждом шагу встречались исковерканные и погнутые куски железа, опрокинутые и разорванные на части переборки. Проломы зияли не только в бортах, но и в палубе. Среди этого хаоса грудами лежали искалеченные трупы. Ющин бросился дальше, но ему преградило путь бушующее пламя развалин офицерских кают. Кругом настолько все изменилось, что Ющин не мог даже понять, куда он попал. Полыхало жаром и разъедало дымом глаза. Он остановился перед люком с разбитым трапом и увидел под собою батарейную палубу. Вокруг него не было ни одного живого человека, и никто не тушил пожаров. Ющин с ужасом подумал, что он уцелел один на всем корабле, который шел вперед неизвестно куда, никем не управляемый. Он выскочил на срез и хотел подняться на верхнюю палубу. Зачем? Он и сам того не знал. Уже смеркалось. Крен на правый борт увеличивался. Верхние части броненосца были разгромлены еще больше, чем нижние. Мачты были изломаны, такелаж порван, дымовые трубы еле держались, шлюпки развалились, задний мостик опрокинулся. Вся кормовая часть броненосца представляла сплошную стену воющего огня. А вокруг не переставали падать снаряды, поднимая взрывами водяные смерчи. За кормою, сквозь дым и брызги воды, виднелся "Орел", весь окутанный дымом, а за ним держали в кильватер еще какие-то корабли. И непонятно было, почему это вся эскадра тянется за умирающим броненосцем "Бородино". Гонимый ужасом, Ющин бросился обратно в носовой каземат, чтобы доложить обо всем кондуктору Чепакину. Но Чепакина там уже не было. Вдруг броненосец весь затрясся, Ющину показалось, что над его головой раздался выстрел из носовой 6" башни и он почувствовал, что "Бородино" повалился на правый борт. Ющин находился в этот момент около орудийного порта и, чтобы удержаться на ногах, ухватился за какую-то трубу...

Было 19:10. С мостика "Орла" увидели, как в ватерлинию "Бородино" под кормовой 6" башней один за другим попали два 12" снаряда, посланные в одном залпе. Поднялись громадные столбы воды, окутанные дымом и пламенем. Не выходя из строя, с поставленным прямо рулем, "Бородино" стал валиться на правый борт, дав два последних залпа из кормовой башни главного калибра и из средней 6" башни. Менее, чем в полторы минуты, "Бородино" опрокинулся вверх килем. Из-под воды вырывались клубы дыма и огонь. Во время опрокидывания люди выбежали на левый срез и успели выскочить из батареи на борт, а затем по борту перебежали на днище. Многие не успели перелезть через боковой киль и были им накрыты. Броненосец плыл кверху килем, винты продолжали вращаться. Бегавшие по днищу люди махали руками и взывали о помощи. Резко положив руль влево, "Орел" обошел "Бородино" по своему правому борту, едва не врезавшись в опрокинувшийся корабль.

На левом траверзе "Бородино" держался крейсер "Изумруд". Один из его офицеров вспоминает: "Мы были кабельтовых в 30 от линии наших броненосцев. Мы не стреляли, а только с трепетом следили за жарким боем. Весь огонь японцев был сосредоточен на головном - "Бородино". Они буквально засыпали его снарядами, грот-мачта у него была подбита, на кормовом мостике пожар. Броненосец "Бородино" стрелял очень часто, геройски защищался. Но вдруг он сел на корму и быстро, неожиданно перевернулся. Мы все ахнули и перекрестились..." С мостика "Адмирала Сенявина" наблюдал за трагедией лейтенант Таубе: "Около 19:10 снаряд крупного калибра попал в ватерлинию броненосца "Бородино" недалеко от кормовой башни. Послышались два глухих взрыва, и я увидел пламя с левого противоположного борта у ватерлинии броненосца, после чего он вильнул вправо, сделал еще несколько выстрелов из 6-дюймовых башен и вдруг, легши на правый борт, сразу перевернулся килем вверх. Несмотря на очень быстрый переворот, на киль его успело выбраться около 12 матросов, которые, когда мы проходили, махали нам руками, прося о помощи. Подводная часть "Бородино" порядочно возвышалась над поверхностью воды и довольно долго мы еще могли ее видеть..."

С крейсера "Аврора" агонию "Бородино" наблюдал доктор Кравченко: "Между тем японские броненосцы, за дымом и мглой потерявшие на некоторое время нашу эскадру, снова нагнали ее с тылу и, поравнявшись с передними кораблями, как и раньше, сосредоточили свой огонь на головном, которым теперь шел "Бородино". На нем уже с полчаса горел пожар в корме: дымилось мало, что-то алело, какая-то яркая точка, словно груда раскаленного угля. Когда "Бородино" четверть часа спустя был взят, как следует, на прицел, и снаряды один за другим стали впиваться в его бока, поднимая громадные столбы черного дыма (от мелинита, а возможно, что и от угольных ям), у всех нас екнуло сердце... Мы почувствовали, что такого огня никакому броненосцу не выдержать... В багровых, точно кровавых, лучах спускалось солнце, до захода которого оставалось каких-нибудь пять минут. Все страшно жаждали, чтобы наступившая ночь спасла бы своим благодетельным покровом несчастный корабль. Но пять минут протекали, казалось, как целая вечность. На заднем мостике "Бородино" у грот-мачты показался пожар: узенький язык пламени высоко (выше уровня труб) лизнул мачту. Дыма не было, в стороны огонь не распространялся. Чтобы это могло гореть? Не вспыхнул ли порох в мачтовом элеваторе? Обыкновенно такие пожары кончались через несколько минут, пока не выгорит в патронах бездымный порох, но этот пожар был как-то странно упорен и разгорался все сильнее. Вдруг (в 19:15) в передне-носовой части "Бородино" последовал взрыв, поднялось целое облако черного дыма, и вслед за тем сделав последний предсмертный залп из 12-дюймовых орудий кормовой башни, "Бородино" почти в одно мгновение лег на правый борт, обнажил свою подводную часть, киль, сверкнувший в лучах заходящего солнца, как чешуя гигантской рыбы, и скрылся под водой еще быстрее, чем "Ослябя", не долее, чем в полминуты времени. Над погибшим в славном бою кораблем из воды появилось белое облачко пара, поднимавшееся все выше и выше к небу. Казалось, с этим облачком улетала душа судна. Солнце в это время село. Было 19:20... Броненосец "Орел", следовавший в кильватер, прошел по свежей, колыхавшейся еще могиле своего боевого товарища..."

В носовом каземате "Бородино" матрос Ющин понял, что броненосец опрокинулся. Он бросился к полупорту, но ревущий поток воды смял его и отбросил назад, закружив в водовороте. Очнувшись, Ющин почувствовал, что голова его прижата к палубе, которая стала потолком и в образовавшемся воздушном пузыре сохранилось немного воздуха. Схватившись за трубу парового отопления левой рукой, Ющин правой сорвал с себя одежду и белье. Затем, ногой нащупав полупортик, Ющин нырнул в него. Какое-то неопределенное время он находился под водой на большой глубине, захлебываясь и кружась. Наконец он всплыл на поверхность и с каким-то удивлением обнаружил себя совершенно голым, но в сапогах, которые были слишком тесны, чтобы их скинуть. Ему даже не было страшно. Открыв глаза, Ющин увидел свой корабль, плавающий вверх килем. Работали, бурля воду, оба винта. Человек десять забрались на громадное днище броненосца, и, размахивая руками, что-то кричали. Ющин крикнул: "Братцы, спасите!" Знакомый ему минный квартирмейстер Попов, придерживаясь за боковой киль, протянул Ющину тельняшку. Ющин схватился за рукав, но ударом волны его отбросило от броненосца и оторванный рукав тельняшки остался в его руках. Он снова окунулся в воду, и, чтобы не попасть под работающие винты, стал быстро отплывать в сторону. Неожиданно для себя Ющин наткнулся на плавающий в воде рангоут 14-весельного катера броненосца и уцепился за него. Осмотревшись затем вокруг, Ющин уже не увидел своего броненосца. Видимо, тот затонул со всеми находящимися на днище людьми. Мимо Ющина проходили остатки разбитой эскадры. Он кричал: "Спасите!", но его то ли не слышали, то ли не хотели останавливаться. Наступила полная темнота. Где кончалось море и где начиналась тьма, ничего нельзя было разобрать. Изредка даль сверкала орудийными вспышками, но и это скоро прекратилось. Ющин не мог сказать, сколько прошло времени, когда его неожиданно осветил луч прожектора. Остановившись на момент, луч пошел дальше. Ющин закричал и забился в воде. Вскоре луч вернулся и, подольше задержавшись на Ющине, снова пошел дальше. Затем луч вернулся в третий раз. Обессилевший и почти обезумевший Ющин не заметил, как к нему подошли три японских миноносца, шедших в кильватере. Передний миноносец подошел к Ющину вплотную и с борта японцы протянули шест. Ющин уцепился за шест и четыре японских матроса втянули его на палубу. Несмотря на ночь, вокруг голого Ющина собралась толпа японских моряков. Они глазели на него, пока командир миноносца не приказал отвести пленного вниз. Ющину дали свежее белье, стакан саке и бутылку пива, а затем чаю с белым хлебом. После этого принесли матрас и два одеяла, и чудом спасенный русский моряк улегся спать. Утром Ющина оставили одного в помещении, связав ему руки и ноги. Около 08:00 Ющина пересадили на крейсер "Идзумо". Сидя в нижнем помещении крейсера под замком, Ющин слышал, что крейсер ведет огонь.

Около полудня толпа ликующих японских матросов ворвалась в помещение, где находился Ющин и, подхватив его под руки, вытащила на верхнюю палубу. Японцы смеялись и кричали: "Орел!" "Орел!". Ющин увидел броненосец "Орел", шедший под японским флагом. Ющин был доставлен в Майдзуру, а оттуда переведен в Кумамото. Только в плену он узнал, что из всего экипажа броненосца "Бородино" спасся он один. Инженер Костенко с другими пленными офицерами посетил Ющина в лагере военнопленных в Кумамото. Он вспоминает: "С "Бородино" был подобран японским миноносцем марсовый Ющин, который пробыл в воде несколько часов, держась за связку шлюпочных весел. Когда мы увидели его, то невольно дрожь пробежала по телу. Казалось, в его глазах навсегда запечатлелся ужас пережитых им потрясений, и он утерял всякую радость и ощущение жизни. Он в полном смысле слова имел вид выходца с того света".

Имя Семена Семеновича Ющина прогремело на всю Россию. Почти вся столичная печать поместила его портрет с подписью: "Человек, возвращенный могилой". Со слов Ющина подробности происходящего на "Бородино" во время сражения еще в японском плену записал бата-лер с "Орла" А. Новиков - будущий известный писатель Новиков-Прибой. Попав в Петербург, Ющин давал показания следственной комиссии по разбору Цусимского боя и встретился с вдовой капитана 1-го ранга Серебренникова, которой показал запись Новикова. Вдова командира "Бородино" отдала этот очерк в редакцию "Нового времени". Позже в беседе с Новиковым Серебренникова сказала: "В вашем изображении получилась страшная картина гибели корабля. Какой ужас пережил мой покойный муж! До сих пор я хожу, словно в кошмаре..."

Затем Ющин находился на излечении в военно-морском госпитале в Петербурге и был уволен в запас из 18-го флотского экипажа. Вернувшись в свою деревню в Тамбовской губернии, он вскоре умер, не выдержав сознания того, что из 900 человек экипажа "Бородино" уцелел он один. (Давая показание следственной комиссии прапорщик Шамис с броненосца "Император Николай 1" утверждал, что он сам видел, как к перевернутому "Бородино" подошел японский миноносец и принял на борт людей, находящихся на днище. Затем миноносец ринулся в атаку на русские корабли и был потоплен. Если это так, то это мог быть японский миноносец № 34. Экипаж его бросился в воду, а пленные, видимо, связанные или закрытые в каком-то помещении, погибли).

Что же все-таки произошло с "Бородино", что он так неожиданно опрокинулся? Хотя о подобной возможности Морской Технический комитет предупреждал еще во время испытаний корабля, факт его опрокидывания настолько потряс всех очевидцев, что стали искать каких-то дополнительных причин, объясняющих катастрофу. Казалось бы, и так все ясно - корабль с плохой остойчивостью в течение почти трех часов находился под расстрелом практически всего японского флота, выдержав немыслимое количество попаданий, в том числе и в район ватерлинии. Появилась версия, что "Бородино" потоплен торпедами. Для начала, торпедами с миноносцев. Семен Ющин, давая дополнительные показания, сделал следующее заявление перед следственной комиссией: "Броненосец погиб от минной атаки. Мина попала в правый борт, я слышал ее взрыв. Броненосец перевернулся очень скоро после получения пробоины... Броненосец перевернулся около 19:30. Я уверен, что он погиб от мины. Я слышал, как кричали: "Минная атака с правого борта". Хотя эти показания и противоречили первоначальным показаниям Ющина, а также не подтверждаются японскими источниками, которым уж совсем незачем скрывать свой героический миноносец, потопивший до наступления темноты головной корабль противника, но эта идея получила продолжение. Командир крейсера "Олег", капитан 1-го ранга Добротворский и старший офицер, капитан 2-го ранга Посохов со всей категоричностью утверждали, что "Бородино", а равным образом "Суворов" и "Александр III", потоплены подводными лодками противника, действовавшими под прикрытием артиллерийского огня броненосцев Того...

На одном из кладбищ в Ленинграде есть заброшенная могила. Там покоится вдова капитана 1-го ранга Серебренникова. На одной стороне надгробия надпись: "В память капитана 1-го ранга Серебренникова, офицеров и экипажа броненосца "Бородино"...

Эскадренный броненосец "Бородино" состоял в 18 флотском экипаже.
Зачислен в списки Русского Флота 20 марта 1899 г.
Исключен из списков 15 сентября 1905 г.
Корабль находился в строю 9 месяцев.

ОФИЦЕРЫ ЭСКАДРЕННОГО БРОНЕНОСЦА "БОРОДИНО", ПОГИБШИЕ В ЦУСИМСКОМ БОЮ

Командир, капитан 1-го ранга ПЕТР ИОСИФОВИЧ СЕРЕБРЕННИКОВ 1-й

Ст. офицер, капитан 2-го ранга ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ МАКАРОВ 2-й

Флагм. интендант, капитан 2-го ранга АЛЕКСАНДР ГУСТАВОВИЧ ФОН ВИТТЕ

Ревизор, мичман НИКОЛАЙ ОСКАРОВИЧ ОТТ 1-й

Ст. минный офицер, лейтенант АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ ГЕРКЕН 1-й

Мл. минный офицер, лейтенант ВЛАДИМИР ТИТОВИЧ МАТКОВСКИЙ

Ст. арт. офицер, лейтенант ПЕТР ЕВГЕНЬЕВИЧ ЗАВАЛИШИН 2-й

Мл. арт. офицер, лейтенант МИХАИЛ ЭДУАРДОВИЧ ФУКС

Мл. арт. офицер, лейтенант ЕВДОКИМ ИВАНОВИЧ ЯКОВЛЕВ 5-й

Ст. штурм, офицер, лейтенант БОРИС ИЛЛАРИОНОВИЧ ЧАЙКОВСКИЙ 1-й

Мл. штурм, офицер, мичман КОНСТАНТИН РУДОЛЬФОВИЧ ДЕ ЛИВРОН 4-й

Вахт. нач., лейтенант АЛЕКСЕЙ ПАВЛОВИЧ князь ЕНИКЕЕВ

Вахт. нач., мичман МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ТАРАНЕЦКИЙ

Вахт. нач., мичман ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ ЖОЛКЕВИЧ

Вахт. офицер, мичман НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ПРИКОТ

Вахт. офицер, мичман НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПРОТАСЬЕВ

Вахт. офицер, мичман ЕВГЕНИЙ ГЕНРИХОВИЧ ЦИВИНСКИЙ

Вахт. офицер, мичман АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ КОЧУКОВ

Вахт. офицер, мичман НИКОЛАЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ЩЕЛКОТНИКОВ

Вахт. офицер, поручик лейб-гвардии Гусарского полка ЛЕОНТИЙ ПАВЛОВИЧ граф БЕННИГСЕН

Вахт. офицер, прап. по мор. части БОРИС ВЛАДИМИРОВИЧ НЕДЗВЕЦКИЙ

Ст. суд. мех., подполковник ВАСИЛИЙ СЕМЕНОВИЧ РЯБИНИН

Трюмн. мех., штабс-капитан ВЛАДИМИР .КОНСТАНТИНОВИЧ НЮХАЛОВ

Суд. мех., штабс-капитан ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ КОРНЕЕВ

Суд. мех., поручик ПАВЕЛ МИХАЙЛОВИЧ ЙОРК

Суд. мех., поручик ЭРНЕСТ НИКОЛАЕВИЧ ВУЛЬФ

Мл. суд. мех., поручик ВЛАДИМИР ГЕОРГИЕВИЧ ХАРИТОНОВ

Мл. суд. мех., прап. по мех. части НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ ПЕВНЕВ

Мл. суд. мех., прап. по мех. части ИВАН ИВАНОВИЧ ДЗАХОВ