В России после государственного переворота в 1917 году и победы большевиков в кровопролитной Гражданской войне 1918–1920 годов разведывательный орган, теперь уже Красной армии, начал активно развивать различные направления разведывательно‑диверсионной борьбы. На этапе становления советской военной разведки в штабах армий, фронтов и в Полевом штабе Революционного военного совета республики работало довольно много бывших офицеров царской армии, в свое время окончивших Академию Генерального штаба и имевших необходимые профессиональные навыки по организации разведки, обработке и анализу разведывательной информации. Эти опытные, квалифицированные кадры помогли в короткий срок создать весьма деятельную военную разведывательную структуру, и уже в начале 20‑х годов изучение стран вероятного противника велось по двадцати трем специально разработанным позициям.
Водолазное дело в Советской России тоже не ушло от внимания большевиков. Еще 19 июня 1919 года председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин подписал декрет о национализации водолазного имущества. Вслед за первым последовали и другие декреты. Так, 5 января 1921 года был подписан специальный декрет «О работе по подъему затонувших судов на Черном и Азовском морях». В соответствии с декретом на этих морях, а затем и на севере страны, были созданы судоподъемные партии– прообраз аварийно‑спасательной службы Военно‑морского флота. Одновременно были развернуты исследования и экспериментальные работы в области водолазного дела, совершенствовались и создавались новые образцы водолазной техники.
В 1923 году при активном содействии руководителя Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) Феликса Эдмундовича Дзержинского (1877–1926) была создана Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН). История ЭПРОН такова. Однажды в ОГПУ явился флотский инженер Владимир Сергеевич Языков и сообщил, что в Черном море у берега Крымского полуострова в районе Балаклавы на дне лежит погибший в Крымскую войну английский винтовой пароход «Принц», на котором находится огромное количество золота. Его убежденность в своей правоте, подкрепленная толстой папкой с разными документами по затронутой теме, произвела на сотрудников ОГПУ должное впечатление. Вырисовывалась такая картина. В ноябре 1854 года на рейд Балаклавской бухты прибыли английские корабли с обмундированием, оружием, медикаментами и жалованьем экспедиционной союзной армии, осаждавшей русский Севастополь. На одном из них– «Принце»– и находилось золото: 60 тысяч соверенов или 60 миллионов франков (различные источники сообщают разные цифры). Через несколько дней после прибытия кораблей над бухтой разразился невиданной силы шторм. Почти все корабли погибли, разбившись о прибрежные скалы. Затонул и «Принц». История его гибели и рассказы о безуспешных поисках затонувших сокровищ к началу XXвека приобрели фантастическую окраску. С легкой руки любителей мрачных легенд, этот корабль стали называть «Черным принцем».
В марте 1923 года, вскоре после визита Языкова, было принято официальное решение об организации специальной подводной экспедиции по поиску золота «Принца». Ее и назвали ЭПРОН. А первым руководителем Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) ОГПУ стал Лев Николаевич Захаров‑Мейер (1899–1937). Для поисковых работ был изготовлен подводный аппарат– гидростат, что значит «стоящий в воде». В районе поиска тральщики промерили глубины и разбили акваторию на квадраты. Каждый день небольшой катер доставлял гидростат к очередной точке погружения. Время шло, затраты росли, но среди многочисленных обломков разных кораблей следы «Черного принца» никак не выявлялись. Наконец эпроновцы обнаружили разбитый корабль, который, по некоторым находкам, идентифицировали как «Принц», но никакого золота на нем не обнаружили.
Опыт подводных работ Экспедиции не пропал даром. Поиски золота положили начало большой и очень важной работе ЭПРОН. Новая специальная организация стала заниматься судоподъемными, аварийно‑спасательными, поисковыми, опытовыми и другими подводными работами на территории Советского Союза. Организационно, приказом №528 от 17 декабря 1923 года, она официально вошла в состав ОГПУ– органа государственной безопасности, на который были возложены следующие задачи: предупреждение и подавление открытых враждебных выступлений и раскрытие тайных организаций, нелояльных коммунистической диктатуре; охрана государственных тайн и борьба со шпионажем; охрана государственной границы и путей сообщения; выполнение специальных заданий и осуществление активных мероприятий за рубежом. ЭПРОН объединила практически все водолазное дело в стране, организовала централизованную подготовку водолазов и промышленное производство водолазной техники и снаряжения. В состав Экспедиции были переданы водолазная база с водолазной школой в городе Ленинграде (ныне Санкт‑Петербург), плавучие и технические средства, а также ремонтно‑производственные мастерские в городе Севастополе. В связи со значительным увеличением объема производимых работ и специальных заданий очень быстро были созданы новые водолазные базы, отделения и партии на Черном, Балтийском и Каспийском морях, на Севере и Дальнем Востоке страны.
Расширение ЭПРОНа потребовало подготовки тысяч водолазов‑специалистов, поэтому в 1925 годув Крыму, в городе Балаклаве, были открыты водолазные курсы, преобразованные затем в первый в стране водолазный техникум. Глубокая незамерзающая бухта Балаклавы позволила производить спуски круглый год. Здесь же, наряду с обучением и повышением квалификации, начались весьма важные научно‑исследовательские работы, которые шли по двум направлениям: усовершенствование водолазной и судоподъемной техники и изучение влияния повышенного давления на организм человека при глубоководных спусках. Данную работу возглавила Военно‑медицинская академия. Количество профессиональных водолазов росло с необычайной быстротой. Через девять лет после создания ЭПРОНа их насчитывалось уже порядка четырех с половиной тысяч. Для выполнения специальных подводных задач из особо подготовленных водолазов Экспедиции были сформированы группы минеров.
В 1927 году решением Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров для судов ЭПРОНа были введены кормовой флаг и вымпел, а кадровому составу Экспедиции дано право ношения формы и знаков различия Военно‑морских сил.
В 1931 году ЭПРОН из состава ОГПУ была передана в ведение Народного комиссариата путей сообщения, а в 1936 году– во вновь созданный Народный комиссариат водного транспорта.
В 1941 году Экспедиция подводных работ особого назначения вошла в состав Военно‑морского флота СССР, сохранив на первое время свое первоначальное название.
За годы своей деятельности Экспедиция успешно провела большое количество судоподъемных, аварийно‑спасательных, подводно‑технических и специальных работ. К наиболее известным относятся: подъем кораблей эскадры Черноморского флота, затопленных в районе города Новороссийска 18 июня 1918 года; подъем ледокола «Садко»; подъем и буксировка в Кронштадт британской подводной лодки «L‑55», которая в 1919 году в бою у острова Сескар в Финском заливе попала на минное поле и, подорвавшись, затонула (после ремонта эта подлодка вошла в состав Балтийского флота); спасение ледоколов «Малыгин» уберегов Шпицбергена и «Александр Сибиряков» уНовой Земли; обеспечение важных операций оборонного значения по проводке по Беломорско‑Балтийскому каналу из Балтийского моря на Север эскадренных миноносцев, сторожевых кораблей и подводных лодок для формирования Северной военной флотилии (с 1937 года– Северный флот). Всего с 1923 по 1941 год эпроновцы осуществили подъем с глубин около 450 кораблей и судов, оказали помощь 188 судам, терпящим бедствие.
С 1932 года специализированные предприятия Советского Союза стали выпускать подводные спасательные индивидуальные дыхательные аппараты типа «ВМА‑Э1» ичетыре варианта индивидуальных кислородных дыхательных аппаратов типа «Э» («ЭПРОН‑2, 3, 4, и 5»), сконструированные коллективом инженеров и врачей‑физиологов, работавших в Экспедиции подводных работ особого назначения. Толчком к созданию этих аппаратов послужил трагический случай, происшедший в 1931 году. Тогда, при отработке задач боевой подготовки, в водах Балтийского моря на глубине чуть более 80 метров затонула подводная лодка «Рабочий» (бывшая «Ерш»), проходившая под номером «9», весь экипаж которой погиб из‑за отсутствия индивидуальных подводных спасательных средств выхода из нее.
С каждым годом подводные дыхательные аппараты совершенствовались, создавались новые– типа «ИПА» и «ИСА‑М». Одновременно разрабатывались и модернизировались разнообразные водолазные гидрокомбинезоны и гидрокостюмы как «сухого», так и «мокрого» типов. С 1933 года широкое распространение получают легководолазные боты и ласты, а также съемные маски, предназначенные для изоляции и защиты лица пловца от воды. Затем появляются совершенные, современных форм, дыхательные трубки.
Небольшие кислородные подводные индивидуальные дыхательные аппараты в комплекте с гидрокомбинезонами получили широкое распространение на подводных лодках, надводных кораблях и в инженерных воинских частях флота и армии. Водолазов, работающих в таком снаряжении, стали называть легководолазами.
В 30‑е годы по инициативе руководства Военно‑морского флота и ЭПРОН впервые в Советском Союзе стали практиковаться погружения под воду с кислородными дыхательными аппаратами в спортивных целях. Расчет здесь был весьма прост. В случае войны выносливых, хорошо подготовленных спортсменов‑подводников и пловцов можно без большой затраты времени на подготовку использовать в вооруженных силах для выполнения разведывательных задач и проведения диверсионных операций (подрыв кораблей в базах, разрушения гидротехнических сооружений и других важных объектов на воде, под водой и на берегу).
Этот вывод можно проиллюстрировать на примере многократного чемпиона СССР по плаванию, заслуженного мастера спорта Леонида Карповича Мешкова (1916–1986), который в годы Второй мировой войны попал служить в войсковую разведку. Однажды в качестве командира разведывательного отряда он с подчиненными был направлен в тыл врага. Изучив расположение огневых точек противника, разведчики стали возвращаться, но при подходе к реке попали в засаду. Напарнику Мешкова осколком оторвало кисть руки, а ему самому задело лопатку. Подхватив здоровой рукой раненого, Мешков добрался до воды и поплыл лишь с помощью ног. Он благополучно переплыл реку, спас товарища и доставил разведывательные сведения. Конечно, назвать группу Мешкова боевыми пловцами было бы преувеличением– не тот размах операции, да и подводное снаряжение не применялось, зато этот эпизод наглядно показывает возможные резервы для разведывательных служб, хотя бы для подразделений войсковой разведки.
С середины 30‑х годов в СССР появилась реальная возможность создать мобильные разведывательно‑диверсионные группы легководолазов, но отрыв водолазной службы от интересов Военно‑морского флота и частая смена руководства разведывательных служб армии и флота, а также ошибочная концепция на вооруженную борьбу и организацию вооруженных сил в предвоенные годы не способствовали этому. А ведь были и в то страшное время сталинских репрессий энтузиасты‑одиночки, которые настойчиво пытались представить высокому военному начальству нестандартные методы использования индивидуальных подводных средств спасения– легководолазного снаряжения в боевых разведывательных и диверсионных операциях.
22 октября 1938 года произошло событие, которое с полным основанием можно занести в историю боевых пловцов России. В тот осенний день в бухте Улисс около города Владивостока было проведено первое в истории Военно‑морского флота России необычное показательное учение по высадке через торпедный аппарат подводной лодки, находящейся под водой, группы легководолазов для разведки и проведения диверсии на берегу. Руководили выпуском и возвращением в подводную лодку морских разведчиков‑диверсантов инициаторы данного учения военврач 1‑го ранга Илья Ильич Савичев, военврач 3‑го ранга Николай Карпович Кривошеенко и флагманский специалист флота военинженер 3‑го ранга Григорий Федорович Кроль.
В ходе специальной учебной операции боевые пловцы продемонстрировали Военному совету Тихоокеанского флота во главе с его командующим флагманом 2‑го ранга Николаем Герасимовичем Кузнецовым (1900–1974) возможности разведчиков, оснащенных легководолазным снаряжением с доработанным индивидуальным кислородным дыхательным аппаратом типа «ЭПРОН‑4».
По плану операции боевые пловцы на борту подводной лодки «ГЦ‑112» типа «Щука» (командир ПЛ (подводная лодка.– Примеч. ред.)– капитан 3‑го ранга Берестовский) 13‑го дивизиона подводных лодок ТОФ подошли к входу бухты, перегороженному противолодочными сетями, для наглядности отмеченными оранжевыми буйками. На расстоянии около двух кабельтовых от сетей подлодка застопорила ход, и разведдиверсанты в подводном положении лодки покинули ее, после чего скрытно, под водой, перерезав сети, проникли в бухту. Под действием волны, течения и ветра перерезанные сети стало сносить в стороны, что обеспечило возможность, при необходимости, проникновения в бухту боевых кораблей.
В это же время вдруг у самого берега из воды появились три головы, осмотрелись– и на берег, в легководолазном снаряжении и с оружием, осторожно вышли люди. Оглядевшись, они что‑то заложили и зажгли у уреза воды. Затем из воды, также без шума, вышла еще одна группа вооруженных людей с какими‑то мешками, и сразу разбежались по берегу. Через некоторое время тишину разрезала ожесточенная стрельба, раздались разрывы гранат и несколько мощных взрывов. Разведдиверсанты, используя неразбериху, организованно, по порядку, отошли к берегу, после чего все обратно ушли под воду на поджидавшую их подводную лодку. Все поставленные перед участниками учений задачи были полностью и успешно выполнены.
Этим мероприятием было наглядно доказано, что легкие водолазы– морские разведчики и диверсанты– могут скрытно под водой проникать в защищенную бухту, где после выхода на берег успешно вести разведку или проводить диверсионные акции. Руководители учения подготовили подробный отчет, в заключение которого написали, что «необходимо уделить исключительное внимание вопросам проникновения в бухты, форсирования подводных заграждений с применением индивидуальных средств погружения, для чего необходимо создание экспериментальных групп на морях или одной централизованной группы». Результаты столь необычного учения были даже доложены народному комиссару Военно‑морского флота.
Самое удивительное, что ответственным руководителем, идеологом и организатором необычного учения был не представитель морской разведки и даже не строевой командир, а сотрудник санитарного отдела флота, преподаватель курсов по индивидуальному спасательному делу (ИСД), военврач 1‑го ранга Илья Ильич Савичев.
На Черноморском флоте в 1940 году было проведено весьма похожее учение, но в меньшем масштабе. Черноморцы, не зная об учениях на Тихоокеанском флоте, долгое время считали себя в этом деле первопроходцами.
К сожалению, руководители военно‑морской разведки того периода проявили недальновидность и посчитали нецелесообразным создание подразделений подводных разведчиков‑диверсантов. Превосходная идея не получила дальнейшего развития в предвоенные годы, что безусловно нанесло обороноспособности государства определенный ущерб. Только война, начатая Германией и ее сателлитами против Советского Союза 22 июня 1941 года, заставила вернуться к вопросу по созданию специальных подразделений легководолазов‑разведчиков.
В Советско‑финляндской войне (1939–1940) и особенно в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) и войне с Японией в 1945 году советская военная разведка использовала многочисленные фронтовые и армейские разведывательные и диверсионные группы. В Военно‑морском флоте в эти годы при разведывательных органах штабов флотов, оборонительных районов, военно‑морских баз и других соединений формировались разведывательные отряды и разведывательно‑диверсионные группы. Главным образом они предназначались для диверсионно‑подрывных действий и добывания разведывательных сведений в тыловой прибрежной зоне противника.
Для выполнения поставленных задач эти формирования доставлялись к побережью противника кораблями, подводными лодками или катерами, а до берега добирались на шлюпках, надувных лодках и других плавающих средствах. За линию фронта они проникали и наземным путем или же с самолета десантировались на парашютах.
Так, например, с началом войны в Разведывательном отделе штаба Краснознаменного Балтийского флота (РОШКБФ) было создано отделение Специальной разведки во главе с капитаном 3‑го ранга СЕ. Ивановым. Для проведения специальных операций на Балтийском флоте вокруг блокадного Ленинграда в 1941–1942 годах было создано семь разведывательных отрядов (не считая Роты особого назначения, рассказ о которой впереди):
два отряда в Ижорском укрепленном районе. Первый на Копорском направлении (командир– старший лейтенант CA Филипченко) и второй на Петергофском направлении (командир– старший лейтенант Е.В.Яковлев, затем капитан 3‑го ранга Д.У.Шашенков);
отряд в Кронштадтском секторе (командир– старший лейтенант Пломадьяло);
отряд Ленинградской военно‑морской базы (командир– капитан‑лейтенант Корсаков);
отряд на Невском направлении (командир– капитан Г.В.Потехин);
отряд в составе Ладожской флотилии (командир– старший лейтенант Анашкин);
отряд из разведывательных взводов на островных секторах Лавенсари и Сескар.
Разнообразные и сложные задачи, выполняемые этими формированиями, требовали наличия смелых и знающих разведчиков (некоторые из которых потом продолжили службу водолазами‑разведчиками). Здесь можно привести всего лишь некоторые краткие выдержки из обширной хроники боевых действий разведчиков ВМФ и содействия морских сил в проведении разведывательно‑диверсионных операций с августа 1941 по июнь 1942 года.
11 августа 1941г. На юге. Подводная лодка Черноморского флота «ГЦ‑211» врайоне города Варны (Болгария) высадила группу болгарских интернационалистов (разведчиков) во главе с Цвятко Николовым Радойновичем (Родойновым).
12 августа 1941г. На западе. На Чудском озере одна канонерская лодка и четыре сторожевых катера высадили диверсионно‑разведывательную группу в районе города Гдов.
17 августа 1941г. На западе. Два торпедных катера Балтийского флота высадили диверсионные группы в районе мыса Колкасрагс (Латвия).
27 августа 1941г. На западе. Один дальний бомбардировщик Балтийского флота сбросил разведывательно‑диверсионную группу в районе города Риги.
2 сентября 1941г. На западе. На финский остров Дуахольм высадилась разведывательная группа.
20 сентября 1941г. На севере. Диверсионно‑разведывательной партией Северного флота уничтожен железобетонный мост через реку Пилога‑Йоки.
14 ноября 1941г. На севере. Сторожевые катера Северного флота «МО‑151» и «МО‑1 б 1» сняли с побережья Мотовского залива высаженную накануне разведывательную группу.
6 декабря 1941г. На севере. Подлодка Северного флота «MI 71» из‑за выхода из строя гирокомпаса досрочно возвратилась в базу, потопив за время похода танкер противника «Исланд», однако вследствие непрерывного шторма, доходившего до девяти баллов, не смогла высадить на неприятельское побережье специальную диверсионную группу.
5 января 1942г. На севере. Подлодка Северного флота «С‑102» высадила разведгруппу в Перефьорде, а два сторожевых катера «МО»– на западный берег губы Западная Лица.
7 января 1942г. На юге. Подлодка Черноморского флота «М‑33» вышла из Севастополя для высадки диверсионной группы в районе Евпатории.
3 февраля 1942г. На севере. Подлодка Северного флота «OIOI» врайоне Танафьорда высадила разведгруппу.
9 февраля 1942г. На юге. В районе косы Беглицкой разведывательная группа Азовской военной флотилии заминировала берег, занятый противником, еще пять разведгрупп вели разведку северного побережья Азовского моря.
14 марта 1942г. На севере. Два сторожевых катера Северного флота в районе мыса Пикшуев высадили разведывательно‑диверсионную группу в составе двенадцати человек
3 апреля 1942г. На севере. Подводная лодка Северного флота «Щ‑404» приняла с берега разведгруппу у мыса Нолнес.
4 апреля 1942г. На севере. Подводная лодка Северного флота «М‑173» высадила разведгруппу на берег Стюльте‑фьорда.
23 апреля 1942г. На севере. Два сторожевых катера Северного флота высадили две разведгруппы на восточный берег губы Западная Лица.
20 мая 1942г. На юге. Катер‑тральщик «Циклон» высадил разведгруппу в Таганрогском заливе.
4 июня 1942г. На юге. Два катера‑тральщика Черноморского флота были обнаружены противником и не смогли снять с берега Керченского полуострова высаженную накануне разведгруппу.
13 июня 1942г. На западе. Сторожевой катер «МО‑201» высадил разведгруппу в тыл противника на западном берегу Ладожского озера.
21 июня 1942г. На юге. Сторожевой катер «019» Черноморского флота высадил разведгруппу в район мыса Зюк
После апреля‑мая 1945 года некоторые советские морские разведывательные подразделения особого назначения и разведывательно‑диверсионные группы, имеющие богатый опыт работы в тылу противника, из Европы были переброшены на Дальний Восток, где вскоре приняли участие в специальных операциях против Японии.
В годы Второй мировой войны в Военно‑морском флоте СССР в специальных операциях на море и против береговых объектов противника помимо разведдиверсионных подразделений применялись также и оригинальные технические диверсионные новинки. В первую очередь к таким средствам можно отнести разработанные конструкторами Особого технического бюро секретные радиоуправляемые быстроходные катера‑торпеды или, как их еще называли, взрывающиеся катера (катера, начиненные большой мощности зарядом взрывчатого вещества).
Тактика нападения катером‑торпедой на выбранную цель не выделялась особой хитростью. При подходе к объекту поражения, за одну‑две мили от него, экипаж катера‑торпеды пересаживался на судно сопровождения, на котором быстро уходил в свои воды. Дальнейшее управление взрывающимся катером и наводка его точно в заданное место цели осуществлялись с помощью радиоволн с борта тихоходного морского ближнего разведчика– гидросамолета типа МБР‑2 и под прикрытием с воздуха истребителями, которые одновременно также отвлекали противника от наблюдения за морем.
30 ноября 1943 года решением Военного совета Черноморского флота была поставлена задача– таранным ударом снаряженного взрывчатым веществом катера, управляемого по радио, нанести удар по двум объектам в немецкой военно‑морской базе в порту Камыш‑Бурун под городом Керчь с целью их уничтожения.
16декабря 1943 года начиненный тонной взрывчатки катер‑торпеда под номером «К‑41», оборудованный аппаратурой радиоуправления «Вольт‑Р» иуправляемый самолетом МБР‑2 №10, удалось провести, направить и взорвать в самом уязвимом месте базы Камыш‑Бурун. Немецкое командование было так напугано взрывом неизвестной русской «адской машины», что, опасаясь повторного нападения, спешно перебазировало всю базу в другое место.
Аналогичную операцию, по той же схеме, советские морские диверсанты провели в те же годы около Анапы.
К интересным, но нереализованным разработкам для диверсантов ВМФ можно отнести проект ныряющего торпедного катера. Несколько вариантов такого катера‑подлодки предложил бывший руководитель ЦКБ №17, конструктор, специалист в области проектирования боевых кораблей, капитан 1‑го ранга Валериан Людомирович Бжезинский. Будучи необоснованно репрессирован, он, находясь с 1937 года в заключении, продолжал трудиться в закрытом конструкторском бюро, которое находилось под патронатом НКВД. По одному из предложенных им вариантов в 1939 году на заводе №194 была заложена опытная сверхмалая подводная лодка– торпедный катер «М‑400» сединым двигателем. По расчетам полная надводная скорость этого гибрида должна была составлять 33 узла (61км/час.– Примеч. ред.), а подводная– 11 узлов (20км/час.– Примеч. ред.). Этот тип корабля можно было бы отнести к так называемому «москитному флоту», если бы не его оригинальные качества и более широкие конструктивные возможности. Проект предусматривал использование подводного торпедного катера в качестве средства скрытой доставки в надводном и подводном положении разведчиков и диверсантов на территорию противника. Однако главная планируемая роль, которая ему отводилась, заключалась в использовании его необычных возможностей в диверсионно‑штурмовых операциях. Для этих целей ныряющий катер имел торпедное вооружение, включающее два аппарата калибра 450мм. Необычная тактика предусматривала три этапа операции. Вначале скрытый подход в подводном положении к месту засады у входа в порт или военно‑морскую базу. Затем– внезапная торпедная атака в подводном или надводном положении на достойную неохраняемую цель. И, наконец, быстрый отход в надводном положении со скоростью быстроходного катера. Теперь можно только догадываться, почему данное диверсионное средство не было доведено до готовности, хотя по многим показателям, особенно по тактике использования, описанный проект был весьма перспективный.
В годы войны с Германией, в силу нехватки подготовленных кадров, а также из‑за несогласованности в планировании операций, руководители отделов советской морской разведки нередко для проведения специальных задач вынуждены были формировать разведывательно‑диверсионные группы из не совсем готовых к такой деятельности моряков надводных кораблей и подводных лодок, что в итоге часто не давало нужного результата. В этом плане весьма показательна операция под названием «Энигма».
Шифры и коды для скрытия информации в сугубо конфиденциальной переписке, так же, как и специалисты по дешифровке перехваченных сообщений, существуют с давних пор. Зная шифры врагов, уже не нужны многие оперативные планы, ведь дешифровка сообщений дает ключ к их секретам. Бурное развитие техники в XXвеке повлекло проникновение механизации и в данную область науки. В 1923 году на международной почтовой выставке была продемонстрирована немецкая коммерческая шифровальная машинка «Энигма» («Загадка»), которая вызвала живейший интерес у представителей вооруженных сил Германии, и вскоре ее модификации стали поступать в шифровальные отделы немецкой армии и флота.
Британской разведке еще в 1939 году удалось раздобыть военную модель немецкой «Энигмы», а к 1941 году раскрыть уже и принцип кодирования морской «Энигмы», что позволило ей читать секретные радиограммы не только армии и флота, но и политических, дипломатических и многих других ведомств рейха. Однако Великобритания, даже после подписания26мая 1942 года в Лондоне Договора с СССР о союзе в войне против гитлеровской Германии и о сотрудничестве и взаимопомощи после войны на 20 лет, не раскрыла своему союзнику тайну немецких шифровальных машин, а ведь каких потерь можно было бы избежать, обладай Красная армия ключом к шифрам врага! Британцы как бы забыли, как русские, верные союзническому долгу, добыв в 1914 году на крейсере «Магдебург» шифродокументы, передали их копии Великобритании, чем существенно помогли ей в борьбе на море с Германией.
В ходе войны советская разведка постоянно предпринимала попытки раскрыть тайну немецких шифров. В 1943 году стало известно, что в районе города Нарвы на командном пункте немецкой дивизии работает радиопост, где используется новейшая модифицированная шифровальная машинка «Энигма». Было принято решение срочно создать разведгруппу, которой поручалось найти этот штаб и невредимой захватить «Энигму».
Из экипажа одной подлодки в группу отобрали 5 человек. Возглавил новоиспеченных разведчиков старший лейтенант Калинин. Несколько суток бойцы группы интенсивно тренировались, учились ориентироваться на местности и осваивали азы разведки.
Зимней ночью подводная лодка типа «Малютка» бесшумно вошла в заданный район в Нарвском заливе Балтийского моря. Еще раз обговорив с представителем штаба флота сигналы и время встречи после завершения операции, группа начала действовать. Одетые в немецкую военную форму разведчики на резиновой лодке высадились на безлюдный берег. Долго блуждая, они наконец вышли на немецкий штаб. Сразу сняв часового, моряки ворвались в помещение, но… «Энигму» они там не нашли. Оказалось, что малоподготовленные разведчики напали не на штаб дивизии, а на штаб полка. Конечно, храбрости им не занимать, но в силу неопытности они не смогли вначале выйти на нужный объект, а потом отличить штаб полка от штаба дивизии. Повторно же проводить операцию в этом районе стало уже опасно– четырехдисковая (М4) «Энигма» продолжала оставаться для советской военной разведки тайной.
Слабым утешением стали оперативные карты и два «языка», захваченные в ходе налета. Любопытный факт: офицер, взятый в плен, занимал должность офицера разведки полка и оказался внучатым племянником знаменитого капитана Франца Ринтелена фон Клейста– разведчика‑диверсанта времен Первой мировой войны.
Применяла Красная армия для борьбы с нацистами и водолазов. На Днепре стоял многопролетный железнодорожный мост, по которому гитлеровцами осуществлялись интенсивные поставки на Восточный фронт. В 1941 году его не взорвали во время отступления, и последствия этой ошибки были очень тяжелыми.
Мост усиленно охранялся. Его окружали минные поля, заграждения и огневые точки. Все попытки партизан преодолеть препятствия и подойти к мосту кончились неудачей. Не смогла разбомбить мост и авиация– вокруг него располагались многочисленные зенитные батареи. Тогда решили привлечь к уничтожению моста диверсионный отряд, сформированный из спортсменов. После всесторонней подготовки на водоемах Подмосковья этот отряд был сброшен с самолета у Днепра и скрылся в заросших кустами и тростником плавнях.
Подводные работы выполнял спортсмен и опытный водолаз В.Хохлов. Самым трудным был первый рейд к мосту. Хохлову предстояло ночью в регенеративном снаряжении преодолеть около километра, где вплавь, а больше под водой по течению, и вернуться обратно. Водолаз смог в первый рейд протянуть по дну к центральной опоре моста электрический провод. Это было далеко не просто: на мосту находилась многочисленная охрана, часовые непрерывно наблюдали за рекой. Вблизи моста действовать было можно только под водой, а подбираться к нужной опоре ему приходилось в абсолютной темноте. Каждую следующую ночь Хохлов отправлялся к опоре с двумя ящиками взрывчатки, но теперь ему было проще ориентироваться: помогал проложенный провод.
За десять ночей к подножию опоры было доставлено более 500кг тола. На следующую ночь, дождавшись появления очередного эшелона, Хохлов подорвал мост. Опора рухнула, мост переломился, а вагоны полетели в реку. Все это произошло на глазах у охраны, которая так и не поняла, откуда был нанесен удар.
